Там, в моём портфеле, показал глазами оберст. Какой-то свёрток и рапорт в конверте.
Максим открыл портфель. Нашёл свёрток из плотной крафтовой бумаги и запечатанный сургучом конверт. Свёрток был перетянут бечёвкой и тоже запечатан сургучом. На свёртке и на конверте аккуратными буквами было написано одно и то же: «Не вскрывать! Шефу гестапо, группенфюреру Генриху Мюллеру лично в руки».
Максим вскрыл конверт, пробежал рапорт глазами. Там подробно сообщались его деяния, включая гибель пехотного полка в загадочном взрыве чудовищной мощности. Так же говорилось о его необычных способностях и вероятной шизофрении. Рубашка-бронежилет прилагалась в качестве вещественного доказательства тайны личности человека, который одновременно представляется старшим лейтенантом Максимом Седых из будущего и младшим лейтенантом Красной Армии Николаем Святом, лётчиком-истребителем. В заключение прилагались результаты испытаний, во время которых рубашку расстреливали на расстоянии пятьдесят, двадцать пять и десять метров из пистолета «люгер», пистолета-пулемёта MP-40, винтовки «маузер» и, наконец, ручного пулемёта MG-34. Результат нулевой. Пули рикошетили от фантастического материала, оставляя на нём лишь едва заметные царапины.
Да, такой рапорт нам не нужен. Совсем.
Спички или зажигалку! протянул руку к оберсту.
Тот поспешно полез в карман и вложил в ладонь Максима зажигалку.
Лицом на пол! приказал Максим.
Немцы синхронно побледнели.
Спокойно, убивать не стану. Лицом на пол, глаза закрыть!
Немцы послушно легли, уткнув лица в ладони.
Всё-таки приятно иметь дело с дисциплинированными людьми, усмехнулся про себя Максим.
Он сжёг рапорт вместе с конвертом на металлическом полу самолёта. Вскрыл свёрток, достал рубашку-бронежилет.
Ах, ты моя родная, сказал негромко по-русски.
Снял нижнюю рубашку, освободился от бинтов, надел бронежилет и нижнюю рубашку. Другое дело. Так, теперь куртка.
Лежать тихо! приказал немцам и прошёл в кабину.
Судя по компасу и солнцу, самолёт летел на восток. Штурман продолжал сидеть на месте. Его кожаная куртка висела на специальном крючке для одежды.
Поднимайтесь на три тысячи метров, низко летим! приказал Максим.
Командир послушно потянул ручку высоты на себя. Самолёт приподнял нос и принялся карабкаться ввысь.
Максим снял с крючка куртку штурмана, натянул на себя, застегнулся.
Чуть тесновата в плечах, но сойдёт.
Сколько до линии фронта?
Около ста сорока километров. Полчаса.
А до ближайшего аэродрома русских?
Надо карту смотреть, так не скажу.
Так смотри.
Штурман достал карту, развернул на откидном штурманском столике.
Максим снова прошёл в салон. Там ничего не изменилось: скованные оберст и майор смирно лежали на полу, ефрейтор без памяти валялся там же.
Он набил карманы пистолетными обоймами, чтобы у немцев не возникло и тени соблазна воспользоваться «вальтерами», вернулся в кабину.
Здесь, показал штурман на карте. У города Переяслав. По данным нашей разведки ещё два дня назад здесь располагался полевой военный аэродром русских. Истребители
И-16.
Сколько до него?
Сто семьдесят два километра.
Вот туда и летим. Проложи маршрут.
Но нас собьют на подлёте! воскликнул штурман. Там же русские истребители!
Бог не выдаст свинья не съест, сказал Максим. Что означает не ссы, прорвёмся.
Пока летели, Максим на всякий случай крепко связал ефрейтора (были у него подозрения, что этот парень может оказаться не столь сговорчивым, как его соотечественники) и выяснил у КИРа насчёт места назначения.
Переяслав, он же Переяславль, он же Переяслав-Хмельницкий и Переяславль-Русский. Город, где в в 1654 году состоялась Переяславская рада, на которой при гетмане Богдане Хмельницком было принято решение о присоединении Войска Запорожского к Русскому царству.
Ага. Знаменитый городок. Не довелось побывать. Большой?
Куда там. В наше время около сорока тысяч. Сейчас даже не скажу, сколько. Тысяч двадцать, вероятно. Кстати, хочешь узнать моё мнение?
О котором тебя не спрашивают?
Оно самое.
Чёрт с тобой, валяй.
Нехорошо посылать к чёрту своего товарища. Да, я не человек и не верю ни в чертей, ни в ангелов. Наверное. Но всё равно нехорошо.
Мне нравится твоё «наверное». Но этот мировоззренческий разговор, пожалуй, передвинем на более удобное время. Хорошо, я постараюсь впредь не посылать тебя к чёрту. Так что за мнение?
Зря мы летим в Переяслав.
Почему?
Потому что уже через одиннадцать дней, четырнадцатого сентября, в районе Лоховиц танки Гудериана и Клейста замкнут киевский котёл. В окружении окажутся части пятой, двадцать шестой, двадцать первой и тридцать седьмой армий. А Переяслав немцы возьмут семнадцатого сентября.
Что ты предлагаешь? Лететь вглубь советской территории?
Да, и подальше. Пока хватит топлива. Вполне можем долететь до Харькова, Воронежа, Луганска или Донецка. Да хоть до Москвы!
Нет, ответил Максим. Это плохая идея.
Почему?
Потому что сесть сразу за линией фронта на советский аэродром у немецкого самолёта есть шанс, а вот чем дальше тем их меньше. При всём бардаке, который сейчас творится, нас быстро собьют.
Если правильно проложить маршрут