Сидите смирно, приказал так, чтобы его услышали. Тогда, может быть, останетесь живы.
После чего подобрал винтовку стрелка, забросил её за спину и шагнул к дверям, ведущим в кабину пилота.
Вовремя.
Дверь открылась, и оттуда выглянул один из членов экипажа.
Что здесь начал он и умолк, ствол автомата упёрся ему в грудь.
Хенде хох, сказал Максим два слова, известные любому советскому человеку, и ткнул немца стволом в грудь.
Тот покорно поднял руки.
Ты кто? спросил Максим.
Штурман, кадык немца нервно дёрнулся. Штурман Ганс Шольц.
Что там, Ганс? послышался окрик одного из пилотов.
Самолёт захвачен! крикнул в ответ Максим. Ваш штурман у меня на мушке. Делайте, что говорю, и никто не пострадает.
С того места, где он стоял, было видно, как обернулись оба пилота.
При виде штурмана с поднятыми руками и стоящего за ними Максима их глаза расширились.
Разворачивайте самолёт! приказал Максим и продемонстрировал автомат. Курс за линию фронта, к русским!
Чёрта с два! ответил один из пилотов. Тот, что сидел слева. Видимо, командир. У меня приказ доставить пассажиров в Берлин, и я намерен его выполнить!
Максим обернулся.
Оберст и майор покорно сидели рядышком и старались не шевелиться.
Убитые солдат-стрелок и майор лежали на полу, и под ними уже натекли лужи крови. Ефрейтор тоже валялся на полу, но Максим знал, что рано или поздно тот очнётся.
Как скажете, сказал Максим, отвёл автомат чуть правее и выстрелил одиночным.
Пуля вошла точно в затылок второму пилоту, тот дёрнулся и обмяк в кресле. Кровь и мозги заляпали лобовое стекло с его стороны.
Штурман задрал руки ещё выше.
Я лётчик и умею управлять самолётом, сообщил Максим, перекрывая голосом шум моторов. Для того чтобы развернуться и лететь на восток, вы мне не нужны. Поэтому или мы летим за линию фронта, или я убью всех, а потом сяду за штурвал сам. В крайнем случае, сяду где-нибудь в поле. Выбирайте. Четыре секунды на размышление, он красноречиво повёл стволом автомата.
Не стреляйте, быстро ответил командир. Я разворачиваюсь.
Вот и хорошо, сказал Максим. И учтите. При первой же попытке меня обмануть, я выполню своё обещание. Как я стреляю, вы видели. Да, и ещё. Где радио?
Командир показал рукой вниз. Там, под ручками управления высотой, закрылками, шасси, газа и другими виднелась характерная коробка с двумя рычажками и тремя верньерами.
Это рация? спросил Максим у КИРа.
Судя по всему, да. Сразу говорю, что стрелять в неё не стоит. Проще вырвать провода.
Умный, да?
Ага.
Максим ткнул стволом автомата в штурмана:
Вырви провода у рации.
Штурман обернулся, наклонился, вырвал провода.
Молодец, хороший мальчик. Теперь собери и брось в проход всё оружие, которое имеется в кабине.
Глава третья
Максим дождался, когда самолёт лёг в разворот и вернулся в салон. Оберст и майор продолжали сидеть смирно.
Максим вышел из сверхрежима, постоял секунду, привыкая к нормальному состоянию.
Разрядил один за другим все три «вальтера» экипажа.
Затем шагнул к трупу второго майора, перевернул его на спину, снял ремень с кобурой и пистолетом, нацепил на себя поверх нижней рубашки. Вытащил и проверил пистолет (это оказался девятимиллиметровый Вальтер П38, восьмизарядный с одной запасной обоймой в кобуре).
Вы двое, приказал. Снимайте ремни вместе с кобурами и оставьте их на лавке. После этого снимите штаны, сапоги и носки с вашего товарища, он кивнул на мёртвого майора. Они мне нужны.
Пока немцы делали сказанное, Максим направился в хвост самолёта, подобрал оба пистолета это тоже были «вальтеры» и разрядил их.
Затем вернулся назад.
По дороге коротким и сильным ударом приклада винтовки по голове отправил в долгий нокаут зашевелившегося было ефрейтора. Затем вытащил нож из
ножен у него на поясе и освободился от гипса на левой руке. Пошевелил пальцами нормально. Ничего не болит, всё работает.
Оберст и майор уже справились с заданием и уселись на лавку, держа руки на коленях.
Вы ж мои зайки, не удержался Максим. Можете ведь, когда захотите.
Он видел, что оба немца сильно подавлены, дезорганизованы и готовы подчиняться любым приказам. Штабные, что взять, настоящего фронта не нюхали. Снаряд в двух сотнях метров взорвался уже герои.
Максим натянул брюки мёртвого майора, его носки и сапоги. Надо же, все в пору, как на него сшито.
Мундир надевать не стану, решил. Он в дырах от пуль и в крови. А вот лётная куртка, пожалуй, пригодится. И не только куртка, к слову. Интересно, куда они дели мою защитную рубашечку? У дона Руматы из великой повести братьев Стругацких «Трудно быть богом», помнится, была металлопластовая рубашка, а у меня то же самое только из поляризованного углерита. Потому что такого материала, как металлопласт не существует, это фантастика. У себя господин штандартенфюрер Пауль Кифер оставить её не мог. Зачем? На фронте ни лабораторий, ни специалистов. Должен был отправить в тыл вместе с этим самолётом и соответствующим рапортом. Через кого? Простым солдатам-конвоирам такую штуку не доверишь. Разве что в самом крайнем случае. Значит
Что вам передал штандартенфюрер Пауль Кифер? жёстко обратился он к скованным немцам, направив на них автомат. Отвечать! Живо!