«Правило первое. Разговаривая с людьми, всегда улыбайся. Люди это любят».
«Правило второе будь к человеку внимательным, и старайся подвинуть к разговору о нем самом»
«Третье правило: найди тему, которая ему интересна».
«Правило четвертое проявляй к человеку искренний интерес. Вникни в него, разузнай, чем он живет».
В фильме Жеглов уснул на четвёртом правиле, но Максиму хватило и этого. Он сразу понял, что правила эти универсальны и запомнил их на всю жизнь. Они не раз выручали его при общении с самыми разными людьми. Помогли и сейчас.
Присядьте, Марта, попросил он. Всего на одну минутку. Окажите милость раненому. Вы же Красный Крест, правильно?
Да.
А сёстры милосердия Красного Креста, насколько я знаю, должны проявлять милосердие
ко всем страждущим.
Ну, хорошо, сказала она, оглянувшись на дверь. На одну минутку.
За эту минутку Максим узнал, что родом она из Лейпцига, у неё есть младшая сестра, а сама Марта любит поэзию и детей.
Да вы идеальная жена, Марта, искренне сказал Максим. Кому-то очень сильно повезёт.
Марта опять покраснела (краснела она легко и быстро), снова оглянулась на дверь и ушла, предварительно заменив Максиму утку.
К вечеру они уже были почти друзьями, а на следующий день, в обед, Максим обратился к ней с просьбой.
Скоро меня увезут отсюда, сообщил он.
Да, я слышала, что самолёт завтра Ой, она зажала ладошкой рот. Я вам этого не говорила.
Конечно, нет, успокоил он её. Не волнуйтесь, Марта. Никто не узнает о наших отношениях. Обещаю. Но мы расстанемся, может быть, навсегда. Это грустно. Я буду очень скучать.
Я тоже, едва слышно шепнула Марта и покраснела.
Вы не могли бы подарить мне что-нибудь на память? попросил он со всей возможной нежностью в голосе. Какой-нибудь пустяк О! Заколку для волос. У вас же есть заколка?
Да, немного удивлённо подтвердила она. Зачем она вам?
Ну как же. Я её спрячу, а в трудные минуты буду доставать, смотреть на неё и вспоминать ваши чудесные золотые волосы, ваш голос, и всю вас. Этоэто меня утешит и даже, может быть, поможет выжить. Выжить, чтобы когда-нибудь снова встретиться с вами. Ведь война когда-нибудь кончится
Надо ли говорить, что заколку он получил? А вместе с ней короткий, но страстный поцелуй в губы, которым одарила его, тоскующая по настоящей большой любви, немецкая девушка Марта. Ну и что, что некрасивая. И некрасивым, бывает, выпадает счастье. Хотя бы кусочек.
Не стыдно? осведомился КИР, когда за Мартой закрылась дверь. Обнадёжил бедную девушку.
Не стыдно. Мне нужна была заколка, и я её добыл. И вообще, нравственная оценка моих действий не входит в твои обязанности. Помоги лучше открыть замок на этих долбанных оковах.
Да там помогать нечего, просто всё должно быть. Загни конец у заколки и попробуй нащупать защёлку или пружину. Если защёлка приподнять. Если пружина отжать.
Совет оказался дельным. Вскоре Максим спокойно открывал свои ножные кандалы за одну секунду. Теперь оставалось спрятать ценный инструмент и ждать.
За ним пришли на третий день утром.
Штандартенфюрер Пауль Кифер собственной персоной, уже знакомый доктор и двое солдат. Один обычный стрелок, второй в чине ефрейтора. Стрелок с винтовкой за плечами, ефрейтор с MP-40 на груди.
Доктор открыл ножные кандалы Максима ключом и передал их вместе с ключом ефрейтору.
Ведите, приказал Пауль Кифер. Быстро ходить он не может, рёбра сломаны, но до самолёта, уверен, доковыляет. В самолёте не забудьте снова приковать. Это приказ.
Слушаюсь, герр штандартенфюрер, щёлкнул каблуками ефрейтор. Не беспокойтесь, никуда он от нас не денется.
Головой отвечаете, предупредил Кифер и обратился к Максиму. Вставайте.
Меня что же, так и поведут? спросил Максим, успевший спрятать заколку-отмычку под бинты. В одних кальсонах и нижней рубахе? Дайте хоть ботинки какие-нибудь.
Тапочки, сказал Кифер. Всё, что могу предложить. Ещё, так и быть, можете взять одеяло. Добрый я сегодня.
Максим, старательно имитируя однорукость и морщась от якобы боли в поломанных рёбрах, неловко накинул на плечи коричневое одеяло со своей кровати. Сунул ноги в матерчатые тапочки с тонкой подошвой.
Побриться мне, как я понимаю, не дадут? осведомился он, проведя рукой по трёхдневной щетине.
Кифер на секунду задумался.
Нет, покачал головой. Не дадут. Хотя, конечно, непорядок, но времени нет.
Под конвоем Максима вывели на воздух. У крыльца ждал грузовой армейский «опель» с открытым кузовом. Максим оглянулся на двухэтажное здание, из полуподвала которого его только что вывели. В окне второго этажа увидел Марту. Немка прижалась лицом к окну и подняла руку, прощаясь с ним.
Максим едва заметно кивнул.
Пошёл! ефрейтор пихнул его в спину.
Максим неловко залез в кузов. Рядом уселись оба конвоира. Кифер сел в кабину, машина тронулась.
Пока ехали, Максим с интересом оглядывался по сторонам. Машина ехала по явно городским мощёным улицам среди обычных белёных украинских хат справа и слева то и дело попадались двух и даже трёхэтажные кирпичные дома. Скоро хаты исчезли совсем, и пошли сплошь городские дома.
Вот улица перешла в площадь, слева мелькнуло характерное одноэтажное здание с надписью вверху: «Житомир».