Ты вздохнул брат Арнос. Сам выйти можешь?
Я приоткрыл один глаз, выбрался из комнатушки и с наслаждением потянулся. Как мне этого не хватало! И с каких пор обычный фонарь в одну свечу горит так ярко? За братом Арносом я увидел нескольких новусов. Кто-то держался ровно, а кого-то тащили под руки, один тихонько всхлипывал и что-то бормотал.
Благодарю, брат Арнос, сказал я хрипло. Отвык за эти дни говорить. И не держу на тебя зла. То был приказ.
Жаль, из-за накативших слез я не смог толком разглядеть его лица. Зол ли он? Рад ли? Или огорчен?
Идем дальше!
Пара шагов в сторону. Брат Арнос снял засов, открыл дверь. Там в дальнем углу сидел брат новус из Фалдосовых, его лоб был в крови. От света он дернулся, закрыл лицо руками и взмолился:
Не не убивай! Я верен культу! Всё сделаю! Выполню всё, что скажешь! и разрыдался.
Выходи! велел брат Арнос.
Да! Да! Конечно! Я сейчас!
И он пополз к выходу, плотно зажмурившись.
Все, кого вызволял брат Арнос, нелегко пережили это испытание. Кое-кого даже пришлось выволакивать силой, а кто-то, например, Ренар, вышел сам с гордо поднятой головой. Жаль, что я пропустил, как открывали келью Фалдоса. Я бы с удовольствием посмотрел на то, как он ползает на четвереньках.
Не вышел лишь один новус. Когда Арнос открыл дверь, мы увидели скорчившийся труп с вывернутыми суставами и странными ранами, будто его кожу тянули в разные стороны, пока не разорвали, как гнилую тряпку.
Вот так выглядит смерть от предательства, сказал Арнос.
Глава 2
Я тихо спросил у Ренара:
Тебе с того кубка дурно не было?
Нет, ответил он.
Эдмер сказал то же самое.
А тебе как? покосился Ренар.
Да так, живот прихватило. Устал враскоряку над дырой сидеть.
Отрава. Всё-таки отрава. Я глянул на пятно света, что плыло по ступеням выше. Брат Арнос Какими же глазами отныне смотреть на тебя?
После нескольких подъемов и поворотов мы оказались перед большой двойной дверью, у нас в деревне бывали ворота поменьше. Створки распахнулись, и мы вошли вслед за братом Арносом в огромную залу. Не просто огромную, а прямо громаднющую. Потолок был так высок хоть яблони сажай. Стены сплошь глухие, без единого окошка, зато свечей наставили видимо-невидимо, от густого запаха воска аж голова закружилась. Или это от столь яркого света? Или от почти забытых просторов? Я уж привык, что куда ни глянь взгляд упирается в камень, а
тут было где разгуляться!
Новусы возле меня утирали слезы, да я и сам нет-нет да и проходился рукавом по лицу. От одного лишь тусклого фонаря нам глаза резало, а от стольких свечей и вовсе дурно становилось. Сквозь пелену я видел очертания людей, какие-то яркие пятна по стенам и что-то большое в глубине залы.
Брат Арнос неумолимо шел вперед, а мы следовали за ним, как утята за уткой. Были слышны чьи-то шепотки, короткие смешки. Ну да, мы же только что из подземной темницы вышли, сами не особо чисты, и одежда вся замялась, волосы всклокочены, еще и слезы
Когда мы добрели до нужного места, брат Арнос велел встать нам в один ряд. Кое-как я разглядел перед собой ступени, ведущие к помосту, а на нем стоял магистр культа в окружении богато одетых мужчин. На стене за ними был высечен огромный от потолка до пола герб культа, его выступающие грани горели золотом и слепили даже привычный глаз.
Новусы, преклонить колено! рявкнул брат Арнос.
Мы все опустились наземь.
Испытание прошло восемнадцать новусов. Найден один предатель.
Кто? послышалось с помоста.
Милик из рода Ротенвальд.
Отозвать новусов из земель Ротенвальдов и не посылать им подмоги в течение пяти лет. Увеличить подать. Если есть спорные земли, передать их другим. Запретить продавать на их землях наши товары! и едва слышно: Лурик, смотри, на сей раз не ошибись.
Не извольте сомневаться.
Лурик знакомое имя. Я прищурился и разглядел среди магистрова окружения командора. Это ведь его имя! Любопытно, каково ему видеть меня живым и здоровым? Удивлен ли он? Зол? Или огорчен? Теперь надо смотреть в оба, чтоб вновь не попасть в его капкан.
Новусы, повторяйте за мной! вновь провозгласил магистр. Перед великим древом Сфирры клянусь!
Перед великим древом Сфирры клянусь! рявкнули мы.
'Кровью своей, что отныне принадлежит культу!
Болью своей, что очистит плоть для откровений!
Волей своей, что не дрогнет перед испытаниями!
Отрекаюсь от рода и наследства, от личных обид, от страха смерти!
Клянусь хранить слова, что даруют силу, тайны, что отделяют избранных, закон, что стоит выше королей!
Если нарушу клятву плоть моя да сгниет, уста онемеют, душа да останется во тьме вечной!
Revelatio veritatis illuminat animam!'
И на всю залу или, может быть, даже на весь замок прогремело:
Revelatio veritatis illuminat animam!
Встаньте, братья мои! магистр широко раскинул руки. Отныне мы все братья! Заботьтесь друг о друге, помогайте друг другу, сражайтесь бок о бок!
И на меня вдруг нахлынуло Впервые со дня смерти матери я ощутил тепло в груди, от чувств сдавило горло. Я теперь не сирота беспризорный, а новус, член культа Revelatio, и у меня много братьев, а магистр заместо отца. Любовь, забота и безмолвная ласка магистра окутали меня, как толстое овечье одеяло. Я невольно всхлипнул и зажал рот рукой, испугавшись, что могу разозлить его своей неотесанностью и глупостью, но рядом захлюпали носами братья-новусы. По щекам Ренара текли взаправдашние слезы и уже не от яркого света, Эдмер что-то забормотал себе под нос, то и дело вытирая рукавом лицо.