Ж е н щ и н а. Но все же?
С т а р ш а я д о ч ь. и все гнетет.
Ж е н щ и н а. И все-таки что особенно?
С т а р ш а я д о ч ь. Ничего особенно
Ж е н щ и н а. И все же?
С т а р ш а я д о ч ь. и все особенно.
Ж е н щ и н а. Например?
С т а р ш а я д о ч ь. Например все.
Ж е н щ и н а. Ты хочешь этим сказать, что
С т а р ш а я д о ч ь. Я хочу этим сказать До нашей женитьбы я думала, что очень хорошо знаю Маноджа. А теперь Теперь мне начинает казаться, что я совсем, совсем его не знала.
Ж е н щ и н а (стараясь доискаться до сути). Угу Хм Видимо, ты нашла в его поведении что-то такое, что
С т а р ш а я д о ч ь. Нет. Ничего подобного. В этом смысле он совершенно безупречен.
Ж е н щ и н а. Но тогда, может быть, есть что-то такое в его характере, и он позволяет себе
С т а р ш а я д о ч ь. Да нет же, у него характер как у всякого другого. Скорее напротив, я бы сказала, что с ним легче и веселей, чем с любым другим человеком.
Ж е н щ и н а (по-прежнему доискиваясь более глубокой причины). Ну, а тогда в чем же дело?
С т а р ш а я д о ч ь. Как раз этого я и не могу понять. Не знаю.
Ж е н щ и н а. А дела его идут хорошо?
С т а р ш а я д о ч ь. Даже очень.
Ж е н щ и н а. А здоровье?
С т а р ш а я д о ч ь. Прекрасное.
М у ж ч и н а п е р в ы й (не глядя в их сторону). Если одно лучше другого, на что же тогда жаловаться?
Ж е н щ и н а (мужу). Ты дашь мне самой разобраться? (Дочери.) Если на все это ты не можешь пожаловаться, то, значит, должно быть что-то совсем уж исключительное или
С т а р ш а я д о ч ь. Или?
Ж е н щ и н а. Или Или то, о чем не говорят вслух.
С т а р ш а я д о ч ь. Нет, нет! Если хочешь, все дело в том воздухе, которым мы оба дышим.
М у ж ч и н а п е р в ы й (посмотрев в их сторону). Как ты сказала? В воздухе?
С т а р ш а я д о ч ь. Да, в воздухе.
М у ж ч и н а п е р в ы й (недоуменно, разочарованно покачав головой, снова отворачивается). Тоже нашла причину Воздух!
Ж е н щ и н а (испытующе ощупывая взглядом лицо дочери). Я не понимаю тебя.
С т а р ш а я д о ч ь (вставая). Наверно, я не сумею это объяснить. (Делает несколько неуверенных шагов по комнате.) И не только другим, но и самой себе. (Вдруг остановившись.) Бывает ведь так, что
Ж е н щ и н а. Да. Что же?
С т а р ш а я д о ч ь. что чем дольше живут вместе два человека, чем дольше дышат одним воздухом, тем больше чувствуют себя чужими друг другу.
Ж е н щ и н а. И вы оба это чувствуете?
С т а р ш а я д о ч ь. По крайней мере о себе я могу это сказать.
Ж е н щ и н а (пристально посмотрела на нее). Почему ты не сядешь?
С т а р ш а я д о ч ь. Мне так лучше.
Ж е н щ и н а. Если то, что ты сказала, правда, то не кроется ли за всем этим какое-нибудь особое обстоятельство, которое
С т а р ш а я д о ч ь. Да какое же обстоятельство?.. Вот он расплещет чай из чашки, вот придет он на полчаса позже со службы все это мелочи, которые сами по себе и внимания не стоят, но почему-то они постепенно вырастают во что-то тяжелое, невыносимое. Все время во мне копится какая-то тайная неприязнь к нему, и я только жду предлога, чтобы выплеснуть ее наружу. И что же в конце концов происходит?
Женщина молча ждет продолжения ее речи.
В конце концов наступает предел, за которым следует взрыв. Но знаешь, в такие моменты он произносит одну-единственную фразу
Ж е н щ и н а. Какую же?
С т а р ш а я д о ч ь. Он говорит, что вместе с собой я принесла из этого дома что-то такое, что не дает мне ни в какой ситуации быть естественной
Ж е н щ и н а (вздрогнув, словно кто-то дал ей пощечину). Что же именно?
С т а р ш а я д о ч ь. Когда я спрашиваю его об этом, он всегда отвечает одно и то же
Ж е н щ и н а. Что же он говорит?
С т а р ш а я д о ч ь. Что
я должна поискать ответ в самой себе или вообще в нашей семье и что сам он объяснить ничего не может.
М у ж ч и н а п е р в ы й (снова повернувшись к ним). Вот как! Он именно так и говорит? Что же еще он говорит?
Ж е н щ и н а. Сейчас она не с тобой разговаривает.
М у ж ч и н а п е р в ы й. Но ведь речь идет о моей семье?
Ж е н щ и н а. Твоя семья! Ха!
М у ж ч и н а п е р в ы й. Значит, это не моя семья? Говори же не моя?
Ж е н щ и н а. Если ты и в самом деле считаешь ее своей, то
М у ж ч и н а п е р в ы й. Говори, говори все, что ты хочешь сказать.
Ж е н щ и н а. Это я должна была сказать тебе десять лет назад.
М у ж ч и н а п е р в ы й. Ничего, говори сейчас, пока десять лет не превратились в одиннадцать.
Ж е н щ и н а. Нет, никаких одиннадцати лет не будет! К этому все и идет.
М у ж ч и н а п е р в ы й (пристально смотрит на нее. С укором). Не будет?.. Ну что ж, он очень хороший человек, этот Джагмохан. Кстати, он опять перевелся в Дели. Я встретил его на Коннот-плейс. Обещал как-нибудь зайти к нам.
С т а р ш а я д о ч ь (теряя выдержку). Папа!
М у ж ч и н а п е р в ы й. А что я такого сказал? Я только похвалил этого человека.
Ж е н щ и н а. Похвалил! Похвали так кого-нибудь другого. (Дочери.) Но ведь прежде Манодж просиживал у нас целыми днями, разве тогда он сам не видел, что
С т а р ш а я д о ч ь. Я его об этом не спрашивала.