Дорохов молча взял документы. Это были показания свидетелей. Первым лежал протокол допроса слесаря Бориса Воронина, 19 лет, ранее не судимого, не женатого и т. д. Воронин рассказал:
«3 августа этого года я вместе со своим приятелем Левой Капустиным пошел в кино. По окончании сеанса вместе с остальными зрителями стали выходить на улицу. В толкучке случилось так, что какая-то девушка споткнулась о мою ногу и упала. Я стал ее поднимать, но в этот момент к нам подошли дружинники, несколько раз ударили меня и Капустина, скрутили нам руки и отвели в штаб. Особенно нахально вел себя дружинник в очках. Фамилию его я не знаю, но, если нужно, могу узнать. Называли его Олегом. Этот дружинник сбил Капустина с ног, а меня схватил за руку и вывернул ее так, что она болит до сих пор. Сначала нас привели в штаб, потом отправили в милицию, а утром народный суд мне и Капустину дал по 15 суток за мелкое хулиганство. Еще раньше Капустин мне рассказывал, что среди дружинников есть несколько человек, которых нужно опасаться: Кудрявцева из общежития, он гирями занимается, и одного очкарика (последнее слово было зачеркнуто, а в низу страницы исправление оговорено: зачеркнутое «очкарик» не читать)...»
«Ну и ну», подумал Дорохов.
Кто допрашивал? спросил он у Киселева.
Сам, товарищ полковник.
Дорохов стал читать дальше: «...дружинника, который носит очки, он неоднократно бил наших ребят. Есть и еще несколько таких, которые действуют кулаками». Дальше шла служебная фраза: протокол записан правильно и подпись Воронина.
В следующем протоколе были зафиксированы показания Льва Капустина. В анкетной части сообщалось, что ему 17 лет 9 месяцев и он работает учеником на заводе. Судим за кражи два раза. Эти показания были несколько подробнее: «Дружинника в очках Лаврова я знаю почти полгода. Он меня просто ненавидит. Где бы я ни появился, он ко мне все время придирается. Несколько раз прогонял со сквера, из Дворца культуры. Мало того, он сказал и другим дружинникам, чтобы и те меня задерживали и приводили в штаб. Лавров при всяком удобном случае бил ребят. 3 августа он пристал ко мне и моему приятелю Воронину за то, что мы нечаянно толкнули девушку. Бориса Лавров ударил, а меня, когда я хотел заступиться,
отбросил в сторону. Я отлетел на несколько метров, упал и сильно расшибся. Потом мы же оказались виноватыми, нас привели в суд и дали по пятнадцать суток...»
Значит, все это произошло за три дня до убийства Славина?
Точно!
Как разыскали этих свидетелей?
Они сами попросились ко мне на прием и дали показания. Они сидят тут, у нас. Отбывают наказание за мелкое хулиганство.
Понятно.
Вот видите, Александр Дмитриевич, Лавров-то рукоприкладством давно занимается. Поискать наверное, были и другие такие же случаи. На их фоне убийство Славина будет выглядеть совсем иначе.
Но Дорохов снова вернулся к протоколу осмотра и спросил:
Скажите, Захар Яковлевич, вы не знаете, всё ли записали в протокол из того, что обнаружили в карманах Славина?
Киселев удивленно пожал плечами.
Конечно, всё. Я сам был на месте.
А где одежда Славина?
Вернули матери. Всё вернули. Да вы посмотрите, в деле должна быть расписка.
Дорохов перелистал несколько страниц, нашел расписку, прочел ее и предложил:
Давайте съездим с вами домой к Славину.
Тут нечего ехать. Это совсем рядом. В квартире я у них не был, но дом знаю. А что вы там хотите найти?
Ничего особенного. Хочу посмотреть... Поговорить...
Киселев собрался забрать показания Капустина и Воронина, но Дорохов попросил:
Оставьте. Еще разок прочту.
В кабинет вошел Козленков.
Пришли? Вот и отлично. У меня к вам просьба: пока мы с Захаром Яковлевичем ходим к матери Славина, познакомьтесь с этими показаниями и соберите все данные о ребятах.
Козленков взглянул на протоколы.
Я их обоих знаю, товарищ полковник!
Еще лучше, но все-таки поинтересуйтесь. Мне хотелось бы иметь о них самые свежие данные.
Славины жили в пятиэтажном доме, в микрорайоне, который ничем бы не отличался от других, если бы не обилие зелени. Нет, здесь росли не тополя и липы. Дома окружал настоящий фруктовый сад. Плоды оттягивали ветки и, конечно, были соблазном для детворы. Киселев объяснил:
Тем жильцам, которые получили квартиры на первых этажах, выделили под окнами крохотные участки земли вместо балконов. Ну, а заместитель председателя исполкома у нас мастер на всякие благоустройства. Собрал всех первоэтажников, помог достать саженцы, консультации разные организовал. И вот результат. Сначала с мальчишками беда была, а потом и они увлеклись, всяких кормушек птицам понастроили. У нас в городе таких вот районов несколько и, знаете, здесь меньше хулиганства, меньше пьянок. Думается, что садоводство очень доброе дело.
Дорохов не ответил. Не потому, что не разделял мыслей Киселева, просто он обдумывал предстоящую беседу.
Им открыла худая женщина в черном кружевном платке. На ее землистом лице выделялись лишь темные провалы глаз. Стоя в дверях, она невидящим взглядом скользнула по лицу Дорохова, но, заметив Киселева, преобразилась, вся как-то подобралась, а глаза стали злыми.