А ты некромант? спросил незнакомец.
Слабость заставила его улечься на не слишком чистое бельё и согнуться в три погибели.
Ну вроде того.
Ванильный с некоторым сомнением посмотрел на подопечного.
Или давай, позову сюда доктора? Ты ранен?
Нннет, ответил Омегыч. Не ранен и не отравлен. Даже не заклят. Устал. Как тебя зовут, добрый человек?
Доброго человека зовут Теренций Августус Восьмой, и сегодня ему, олуху, шестнадцать лет, сообщил череп Гоша. Давай вали за подмогой, балда! Видишь, человеку плохо.
Не надо никого звать, слабо сказал Омегыч. Я не доставлю хлопот. Если вы не против, ребята, я просто посплю тут и исчезну.
Теренций сбегал домой это заняло вовсе не так уж много времени! и, ничего не объясняя, набрал в кухне мелких жёлтых яблок, больших жёлтых сырных лепёшек и варёных яиц.
Яйца были для пирога, сказала ему сестра, Хелли.
Ты нынче по кухне дежуришь? спросил Ванильный.
Ага.
Я только три штучки взял, ладно? А пироги когда будут? Вечером? Я ещё забегу, хорошо?
Он пошарил глазами по полкам, нашёл кусок копчёной грудинки, завёрнутой в грубое полотенце, схватил и его. И удрал, пока Хелли не нашла для него какой-нибудь работы.
Та лишь проводила брата недоумевающим взглядом.
В жизни не видела, чтобы олух так торопился, пробормотала она и занялась стряпнёй.
Мать Некромантов нарочно вставала пораньше, чтобы застать дом спящим. В этой дремотной тишине не спали разве что многочисленные питомцы, особенно, конечно, коты и кошки, но они не мешали пить утренний кофе в полном одиночестве. Уютно устроившись у окна, Мать сделала первый глоток и с удивлением посмотрела на чашку. Сегодня кофе отдавал гарью пожарищ. Хуже нет, когда кофе пахнет горелым хуже только, если аромат его вдруг отдаёт болотной гнилью. Это плохой знак, и Мать сразу же задумалась о том, что же может сулить перемены.
Её дети те, кто нынче жил в доме-на-семи-ветрах просыпались медленно и постепенно брели на запах завтрака, и Мать Некромантов по старой привычке стала их пересчитывать. Она нередко сбивалась со счёта, потому что количество детей в её семье никогда не было постоянной величиной. То убавятся, то прибавятся!
К примеру, некоторые из её детей давно уже покинули родительский кров. А некоторые лишь недавно вернулись. И был ещё новенький только жил он в пещере неподалёку, за лесом. Не от него ли идут неприятности? Надо будет послать к нему Теренция, пусть проведает, спросит, не надо ли чего.
Вот в кухню вошёл скелет в чёрных доспехах. Он их не снимал: без этих доспехов да ещё без многочисленных артефактов он рассыпался бы по косточкам.
Теро-Теро? Не знаешь ли, что случилось?
А что сразу я? бесстрастно спросил скелет в доспехах.
Его глаза голубые топазы опасно сверкнули в утреннем свете.
Я сегодня занят! У меня трактат по воскрешению дракона. Кто-нибудь когда-нибудь пытался воскресить дракона?
Теро-Теро не нуждался в завтраке. Он уже очень давно был личем, ничего не ел и приходил на общие трапезы только завидовать живым.
Тобиас?
Приёмный сын Матери Некромантов, упитанный, краснощёкий Тоби походил на своего названного брата Винни, словно близнец. Иногда Мать даже сомневалась, приёмный ли он! Вдруг она забыла, как
родила ещё одного мальчишку?
Я сегодня за старшего, помню-помню, пропыхтел Тоби жизнерадостно, подошёл к расписанию, написанному мелом на чёрной доске, и поставил напротив своего имени галочку. Чур мне будет шестьдесят лет!
И тут же превратился в ещё более толстого и жизнерадостного пожилого некроманта в чёрной длинной одежде.
Что на завтрак?
Нет, и от этого не приходилось ждать пояснений о неприятностях! Впрочем, Тобиас и неприятности несовместимы по любому календарю он слишком ленив и благодушен, особенно в конце лета, в это безмятежное время года!
А где Теренций?
Мать ещё раз обвела семью, собравшуюся за столом, беспокойным взглядом. Интуиция редко подводила её. Раз тревога бередила сердце стало быть, что-то не в порядке.
Да как всегда где-то скачет. По лесам и по полям, сказала приёмная дочь Матери Некромантов, Хелли.
Ндай, мальчик большой уже, пусть поскачет, хмыкнула другая дочь, Анда.
Она долго жила среди дикарей, была шаманкой и воскрешала туземцев. Поэтому говорила с гортанным акцентом и странными словечками.
Все занялись едой. Мать, разложив по тарелкам рисовую кашу с изюмом и выставив посередине стола большое блюдо со свежими плюшками, села и налила себе вторую чашку кофе. Вкус гари в нём оказался настолько сильным, что она выплеснула кофе на стол.
Вот тут и вошёл Теренций. И с ним незнакомый человек, сутулый и скособоченный. На голову он, несмотря на жару, натянул капюшон чёрного плаща.
Раздолбаев в семье прибавилось, как бы между прочим сказала Анда.
Я есть Альфа и Омега, я есть начало и конец, пробормотал своё странное приветствие Омегыч.
Мам, это Омегыч, и ему нужна помощь, сказал Теренций. Он мой товарищ, последний из огнемагов, алхимик и некромант.
На голове Омегыча, портя хороший, почти новый плащ, вспыхнули язычки синеватого пламени. Он виновато вздохнул и потушил его рукой.