И все время эта чудесная, мудрая, спартанская северная природа была так близко,-- а он никогда не думал и не знал этого. И всего более его поражало то, что, будучи связан столь родственными узами со всем, ныне окружающим его, он никогда до сих пор не слышал ни малейшего призывного шопота, никогда не думал о том, чтобы искать эту природу. Но с течением времени и это стало ясно ему.
-- Вот видишь, Желтолицый, теперь я понял в чем дело!
Собака, к которой были обращены эти слова, подняла очень быстрым движением сначала одну переднюю лапу, затем другую, вильнула хвостом и через костер расхохоталась.
-- Герберту Спенсеру было уже около сорока лет, когда он впервые понял, в чем заключается его высочайшее призвание, и куда всего больше влечет его. Я не действую так медленно. Мне не пришлось еще дожить до тридцати лет, и я уже поймал свое! Вот именно здесь лежат мои желания и призвание. Знаешь, Желтолицый, что я скажу тебе: мне очень хотелось бы родиться волченком и быть братом тебе и всем тебе подобным.
Втечении многих дней он бродил по хаосу ущелий и перевалов, которые абсолютно не укладывались в какой-нибудь определенный топографический план. Иногда создавалось такое впечатление, точно все это и по веем направлениям разбросал какой-то космический шалун. Напрасно искал он ручеек или проток, который направлялся бы на юг по направлению Мак-Квесчена и Стюарта. А затем подул порывистый ветер с гор и принес с собой вьюгу, захватившую все мелкие и высокие перевалы. Находясь над линией лесов, без огня, он впродолжении двух дней бился над тем, чтобы спуститься в более низменные местности. К концу второго дня он подошел к краю огромнейшего палисадника. До того густо падал снег, что Смок не мог видеть основания стены и не рисковал поэтому спуститься ниже. Он завернулся в меха, собрал вокруг себя собак и укрылся вместе с ними в глубоких снежных сугробах, но не разрешал себе уснуть.
На следующее утро, когда буря стихла, он выглянул наружу с намерением осмотреться вокруг. Вне какого бы то ни было сомнения, внизу, на расстоянии четверти мили от него, находилось замерзшее, снегом покрытое озеро. Над озером, со всех сторон, подымались зубчатые вершины
гор. Это вполне соответствовало описанию. Чисто случайно, он набрел на озеро Неожиданностей.
-- Удивительно метко названо!-- пробормотал он через час, когда спустился к озеру. Старые сосны были тут единственными деревьями. По дороге к озеру Смок наткнулся на три могилы, занесенные снегом, но все же заметные, благодаря рукодельным памятникам и совершенно неразборчивым надписям на них. В конце сосновой рощицы находилась маленькая, дряхлая хижинка. Он толкнул дверь и вошел. В углу, на том самом месте, где когда-то было ложе из сосновых ветвей, лежал скелет, завернутый в меха, теперь совершенно истлевшие.
"Последний посетитель озера Неожиданностей !" -- таково было заключение Смока, когда он поднял кусок золота, величиной с два его кулака. Рядом с этим самородком стояла жестяная корзинка, полная кусками золота, величиной в орех, грязными, без каких-либо следов промывки.
Все, что он сейчас видел, до того, соответствовало рассказам, что Смок ни минуты не сомневался в том, что все золото, находившееся пред его глазами, взято ео дна озера. Озеро было покрыто льдом толщиной в несколько футов, значит, совсем недоступно,-- вот почему Смоку ничего другого не оставалось как подняться по краю палисада и днем окинуть прощальным взором свою находку.
-- Прекрасно, мистер Озеро!-- сказал он.-- Теперь вы изволите остаться здесь, и отлично! Я еще вернусь к вам, и чтобы осушить вас,-- если только "невидимка" но схватит меня! Правду сказать, я не знаю, как попал, сюда, но узнаю это, когда стану выбираться отсюда.
2.
Он спал вместе с собаками, прошел через бесчисленное количество малых перевалов, кэньонов и небольших ущелий, и лишь два раза за все время ему удалось развести огонь и разогреть замерзшее оленье мясо. И только теперь он мог вдоволь поесть и разбить по настоящему стоянку. Снежный смерч миновал, и снова стало ясно и морозно. По внешнему виду страна снова приняла разумный, естественный характер. Проток, подле которого он сейчас устроился, выглядел также вполне естественно и, как следует, направлялся к юго-западу. Но само-то озеро Неожиданностей исчезло для него также, как оно в прошлом исчезало для всех искателей.
Пространствовав полдня вниз по течению, он вышел в долину, с более широким водным каналом, который по его убеждению был Мак-Квесчен. Тут же он подстрелил оленя, и снова каждая из его собак должна была понести на себе пятьдесят фунтов мяса. Спустившись по Мак-Квесчену, он набрел на санный путь. Последние снега замели путь, но под снегом залегала отлично укатанная тропа. Он сделал вывод, что на Мак-Квесчене расположены две стоянки, и что этот путь соединяет их. Ясно было, что он нашел Две Хижины. Ему надлежало теперь спуститься к реке.
Было сорок градусов ниже ноля. Когда он ночью расположился в лагере, он, засылая, думал о тех людях, которые открыли Две Хижины, и о том, удастся ли ему на следующий день добраться до них. Еще лишь едва-едва светало, как он вышел на дорогу и стал осторожно и внимательно нащупывать проложенную тропу, утаптывать лыжами свежевыпавший снег и тем помогать собакам не проваливаться.