Нам и здесь хорошо, мой срывающийся голос опять потонул в смехе.
Хорошо, давайте оттуда, разрешил ведущий. Кто начнет?
Тут я глянул на экран. И обнаружил себя. Я был огромный в пол-экрана. Я не мог удержаться и высунул язык. Просто чтобы проверить. Не знаю, что́ проверить.
Понятно, сказал ведущий.
Народ вокруг просто заливался от смеха.
Тогда вы, ведущий протянул микрофон Веро и Мишелю.
Давай, Мишель! скомандовала Веро.
А что я-то? Чуть что, сразу я. Сама пой.
У меня нет слуха. Пой! Он ведь просто так не отстанет. Легче спеть.
Ну давай же! подбадривал ведущий.
Но Мишель явно не хотел петь.
Можно вопрос? вдруг раздалось из толпы.
Мне? удивился ведущий.
Нет! Им.
Теперь я разглядел пыльного цвета человека в очках и с зонтиком.
Вы кто? сурово спросила Веро.
Я профессор, антрополог.
Говорите! разрешила Веро.
Как вы летаете?
Над площадью повисла тишина. Ведущий поднес Мишелю микрофон.
Я есть хочу, вдруг поведал Мишель.
Площадь снова взорвалась.
Как? Опять? всплеснула руками Веро. Ты же недавно ел.
Да, опять хочу, грустно кивнул Мишель.
Дожили! Дети-то не кормленные. Вот времена-то настали, вдруг запричитала какая-то бабушка в первых рядах. Дети есть хотят. В мои-то времена дети вообще не ели.
Как же они выжили, ваши дети? не удержалась Веро.
Как-как?! Мы их заставляли! охотно откликнулась бабушка.
Ну-ка срочно передайте сюда что-нибудь съестное! скомандовал ведущий в микрофон.
Над толпой к нам поплыли какие-то бутерброды.
Спасибо, спасибо. Веро улыбалась во все стороны, принимая бутерброды и передавая их своему ненасытному брату.
Ну что, теперь ты, наконец, будешь сыт? строго спросил ведущий.
Мишель быстро-быстро закивал головой.
Тогда пой! А то нам придется еще тебя кормить.
У меня есть яблоко! крикнул кто-то, и в нас полетело яблоко. А потом какие-то конфеты и еще что-то, кажется несъедобное.
Толпа улюлюкала и хохотала.
Мне стало страшно. Я хотел подобрать ноги, но рука, на которой я сидел, вдруг хрустнула и отломалась. Я едва не свалился на революционные штыки мрачных мужчин, но оттолкнулся от головы одного из них и запрыгнул на голову революционной
женщины. Я даже бронзовую руку успел поймать и теперь крепко прижимал ее к себе.
Хватайся! услышал я голос Веро.
Я с трудом ухватился за Веро и Мишеля. А руку от памятника зачем-то заткнул за пояс и придерживал ее ногами, хотя она была страшно тяжелая.
Да брось ты этот обломок.
Толпа уже подобралась близко-близко. Ближе всех была бабушка. Почему-то она пыталась схватить меня за ногу. Я поджимал ноги как мог, но она подпрыгивала.
Скорее!
Веро и Мишель наконец взлетели.
Зачем тебе этот обломок? Брось! Нам же тяжело.
Мы летели над живой площадью. И теперь руку от памятника точно нельзя было выпустить она бы кого-нибудь убила.
Люди кричали, подпрыгивали, бросали в нас чем-то и хохотали, будто пьяные.
Я вдруг представил, что будет, если каждый на площади хоть немножко меня накормит, а потом заставит спеть
Вверх! Вверх! закричал я.
5. Права крокодилов
Мы опустились возле реки.
Ты выкинешь когда-нибудь эту руку? набросилась на меня Веро. Мало того что мы таскаем тебя, так еще половину какой-то бронзовой бабы.
Я обнаружил, что до сих пор прижимаю бронзовую руку к груди.
Только кисть.
Не возражай, шепнул Мишель. А то попадет еще больше.
Веро уже набирала воздуха, чтобы продолжить, но я ее опередил:
Как ты думаешь, куда ее положить, чтобы ее могли найти и приспособить на место?
Мне все равно, куда ты ее денешь!
Я положил руку под чахлое деревце и мысленно пожелал руке, чтобы ее нашли и как-нибудь приделали обратно хозяйке. Потому что бесхозная рука не нужна никому.
А ты?! Разве можно говорить взрослым, что ты хочешь есть? Веро повернулась к Мишелю.
А что?
Не знаю! Но каждый раз они сходят с ума. Из-за того, что ты хотел есть, нас чуть самих не съели.
Мне кажется, полезно давать людям время от времени о тебе позаботиться.
Вечно ты думаешь только о других!
Мишель ушел на берег реки, уселся на парапет и стал жевать бесконечные бутерброды, которые ему успели напихать на площади.
Солнце сидело на макушке огромного памятника. Река убегала куда-то как говорят, в Волгу. По реке бежал теплоход, а по палубе теплохода бежали люди. И эти люди махали что есть мочи и хохотали. Я что есть мочи замахал им в ответ и вдруг понял: никогда мне не было так здорово и так все равно, что будет дальше.
А вы можете меня научить летать? спросил я.
Бабушка говорит: «Можете не летать не летайте», проворчала Веро.
А вы можете? опять спросил я.
Можем Но не хотим.
Мы помолчали.
Мне кажется, мы можем ее уже не застать, когда вернемся. Но Мишель вбил себе в голову, что найдет этого Петю. А я Не могла же я отпустить его одного.
Все разом изменилось. Река стала мрачной и серой. И теплоход уплыл куда-то, а с ним и беспечные люди. И только Мишель по-прежнему сидел на парапете, жевал бутерброды и рассматривал реку.
Эй! Вы там сильно заняты? Смотрите! крикнул Мишель.
Мы с Веро подошли поближе.
Мишель бросил в воду кусок хлеба.
Хлеб некоторое время держался на поверхности, затем вокруг него возник водоворот, а затем что-то вынырнуло и раз снова исчезло в глубине.