Глаза Анатолия Георгиевича были синими, но не такими, не как у Галиной мамы или у Галиного отца они были выцветшими, выгоревшими И всё равно в них что-то было от того времени. Что? Сразу сказать было трудно. Может быть, вот эта ласковость много пожившего человека, которая сродни материнской доброте? Великан очень обрадовался взгляду девочки и сказал:
Узнала? По лицу вижу: узнала! Я постарел, а ты выросла А всё равно меня узнала! Спасибо. Твой отец попросил познакомить с заводом. Разве старому другу откажешь? Пойдём, Галя, я тебе покажу, как рождаются автомобили. Не отставай, ладно? Смотри. Вот это линия главного конвейера. Его лента движется тихо-тихо. И течёт долго-долго. Полтора километра. Настоящая железная река! Пока на реке никого нет. Никого Никогошеньки! А вот появилась железная лодка рама будущего автомобиля
Действительно, на железной реке появилась чёрная прогонистая, как индейская пирога, рама и тихо поплыла дальше, а Анатолий Георгиевич, отец и Галя пошли вслед за ней. Они шли не торопясь, и по пути разные люди, по-видимому рабочие или инженеры, нет-нет да и подходили к Анатолию Георгиевичу, о чём-то его спрашивали. Он отвечал им, а иногда
огрызком карандаша что-то записывал в записную книжку с ветхой обложкой. А рама плыла и обрастала мостами; сердцем мощным мотором, равным по силе целому табуну лошадей; серебряным воздухозаборником, чтобы остужать мотор в дороге; колёсами и крепкой красной грудью всем тем, что нужно для полезной и яростной жизни железного коня.
И вот в конце реки он стоит на десяти колёсах новорождённый, сразу взрослый, но ещё беспомощный, как ребёнок, и пока не знает, как будет жить дальше. Пока не знают и люди им надо залить его бак горючим, послушать, как стучит стальное сердце, опробовать бег коня.
Устала? спросил Анатолий Георгиевич и большой ладонью, от которой пахло металлом, неприкасаемо погладил девочку по голове.
Она улыбнулась ему: я, мол, и не по стольку хаживала, и опять с благодарностью, оттого что этот человек хорошо помнит её маму, посмотрела на него затяжным, тихим взглядом и перевела этот взгляд выше, где под стеклянным куполом летали ласточки и стригли воздух крыльями. Казалось, что этот купол и есть настоящее небо и выше него ничего нет. Но девочка знала, что над стеклом распростёрто живое небо Прикамья такое высокое, что самая отважная ласточка не решится взлететь в самую высь, к синему куполу, где по ночам пасутся две звезды Акбузат и Кукбузат Белая Лошадь и Голубая Лошадь
Они вышли во двор под настоящее, немыслимо высокое небо, и во дворе, покрытом бетонными плитами, Галя увидела табун красногрудых коней новорождённых автомобилей, только что сошедших с ленты главного конвейера. С некоторым удивлением они разглядывали этот мир выпуклыми младенческими глазами-фарами, и Галя вспомнила, что так же удивлённо и приязненно разглядывает мир новорождённый телёнок, качаясь на ножках-стебельках, окутанный парными запахами молока и соломы.
Нравятся они тебе? спросил Галю про автомобили Анатолий Георгиевич, и опять в его глазах ей припомнилось или домыслилось выражение вдумчивой ласковости, которое некогда жило в маминых глазах, и, боясь, что оно пропадёт, Галя торопливо ответила:
Очень нравятся!
Ещё бы, улыбнулся Анатолий Георгиевич. Наши автомобили всем нравятся. Весь земной шар на них перевозит грузы Перевозит и похваливает.
Он сказал это со скрытой радостью, и эта спокойная, нехвастливая радость за свой завод мгновенно передалась девочке, и острый холодок прошёлся у неё по спине.
Девочка дотронулась до руки Анатолия Георгиевича и попросила:
Приезжайте к нам в Котловку. На рыбалку. По орехи
Поспеют приеду, пообещал он. Сейчас какие орехи? Вот маленько посвободнее буду каждый месяц буду приезжать.
А будешь ли? усомнился Галин отец.
Анатолий Георгиевич сказал не очень уверенно:
Буду.
За руку попрощался с отцом, Галю погладил по голове и сказал:
Расти дальше, Галина Александровна! Будешь?
Буду, твёрдо ответила девочка.
А я не сомневаюсь, сказал Анатолий Георгиевич. Хорошо мне с вами, да работа ждёт. Слышите: зовут. По-бе-жал!
Он ушёл. Галя показала рукой на автомобили и спросила отца:
Какой в Котловку повезём?
Из этих никакой. Наш автомобиль на барже дожидается. Анатолий Георгиевич давно распорядился его на пристань отправить. А эти чего? Эти кони не объезженные. Они людей только-только в глаза увидели. Пошли, дочка, на пристань, пока солнышко не село.
Опять по широким улицам Новгорода навстречу капитану и дочери с разговорами шли новгородцы, в большинстве молодые люди, но теперь они не казались Гале такими недосягаемо рослыми, как прежде. На ходу отец показал на свои пыльные, как в муке, ботинки и пожаловался:
Вид потеряли.
Тут недолго осталось, сказала Галя.
Недолго, а всё-таки, ответил отец и пообещал: Бархотку буду с собой брать.
У причала их дожидался катер «Орион» и баржа. В её полом нутре смирно стоял большегрузный автомобиль красный конь на десяти колёсах. От него пахло краской и новым, недавно отлитым, отшлифованным и хорошо смазанным металлом. А две фары два выпученных глаза из стекла в сумерках старались разглядеть своё будущее.