Хорошо-то как! Хорошо.
Нигде больше только в Прикамье найдены бронзовые изваяния птиц с простёртыми крыльями и лицом человека на груди. Столько красоты и силы в этом лице! Оно одухотворено полётом, когда человек парит выше чаек и ласточек, и земля, и небо, и люди любят его.
Я распластываю руки широко, так что хрустят плечи.
Дети смотрят на меня, и в глазах их я вижу ожидание чуда.
Папа приехал! закричала Галя.
Внизу у баржи стоял катер «Орион» и гудел: у-уу-ууу!..
Мы подняли овец, что дремали в тени башни, и по пологой спине горы препроводили отару к устью Тоймы.
Отец поцеловал Галю, взял на руки, как маленькую:
Доченька Лицо его исказилось.
Ни к кому в отдельности не обращаясь, Галим спросил шёпотом:
Чего это он?
Василий толкнул его в бок:
От радости.
Капитан смахнул слёзы и сказал:
Извините Я не поздоровался, не познакомился
Он назвал себя и, не хвастаясь силой, как все остальные люди, осторожно
пожал мою руку. А про ребят спросил:
Ваши?
Земляки.
Мы тут все земляки, обрадовался капитан. У меня беда-то какая? Трос перетёрло. В тумане не найду баржу с дочерью и баста. Что ты будешь делать? Я уж и в Челны съездил, заодно отвёз пассажиров. И там нет баржи. И у Гусиного острова искал, и в затоне, и на Кривуше. И гудел, людей расспрашивал. Нету. Да что это, думаю, Тихий океан, что ли?
Он ещё и ещё раз пожал мне руку на этот раз больновато! и произнёс с чувством:
Спасибо!
Я тут ни при чём, сказал я. Это всё ребята: Галим и Василий.
Они? не поверил капитан.
Мы с Галей ответили в один голос:
Они.
Капитан сдвинул фуражку на лоб, почесал в затылке и сказал:
Сходни спустили. Откуда сила-то взялась? Отарушку вывели промяться. А то погибла бы отарушка-то! Галя, ты им хоть помогала маленько?
Маленько, отозвалась девочка.
Много! уточнили Галим и Василий.
А что вы ели-то? спросил детей капитан.
Татарчонок не без гордости ответил за всех:
Рака!
А Василий добавил:
Галим поймал.
Одного рака? покачал головой капитан. Это не еда.
Мы ещё картошку ели! вспомнила Галя.
Картошку? Картошка ещё туда-сюда, сказал капитан.
Он вынес с катера трёх копчёных лещей и самого большого отдал Галиму, а остальных Василию и мне:
Угощайтесь.
Потом мы помогли капитану собрать отару и посадить на баржу. Овцы поднимались по сходне и часто кланялись. Мне показалось, что Белой Предводительницы среди них не было.
Как баржу поведём, спросил капитан Галю, на тросу или «под ручку»?
«Под ручку», ответила девочка. Чтобы с катера на баржу ходить можно было: овец проведывать.
«Под ручку» я баржу с мели не сдёрну. На тросу поведём. Трос у меня запасной: стальной не порвётся
Он посмотрел на нас и снял фуражку. Волосы у него были короткие, как у старого боксёра, выгоревшие добела, а глаза при солнце не синие, а голубые.
Ну чего, мужики начал он, и голос у него дрогнул. Ехать надо
Мне, Галиму и Василию каждому в отдельности он бережно пожал руку и каждому в отдельности же сказал:
Будьте здоровы.
И опять спросил меня про ребят:
Родня маленько?
Земляки.
Ааа
Так же по отдельности с каждым из нас за руку попрощалась Галя. Мне она сказала:
Будьте здоровы.
А мальчикам с прибавкой:
Не скучайте тут без меня.
Я не буду, заверил Василий.
А Галим понюхал подарок копчёного леща и заявил с упрямкой в голосе:
А я буду.
Василий тоже понюхал леща и поправился:
Я, может, тоже буду
Отец и дочь поднялись на катер «Орион». После хлопот катер стащил баржу с мели, повёл её на стальном тросе, повернувшись к нам правым бортом. Галя прощально махала нам красным флагом и что-то кричала.
Что?
Из-за шума двигателей слова девочки разобрать было нельзя, но Василий сказал:
Хвалит нас.
Кого? насупился Галим. Тебя одного, что ли?
Василий посмотрел на меня и сказал:
Нас всех.
«Орион» удалялся вверх по Каме, и за Заячьим островом его не стало видно. Я попрощался с ребятами и поднялся на гору Чёртово городище наглядеться на Каму.
На горе я пробыл до вечера.
Здесь солнце было близко от меня. Сухие стебли веночника слюдяно сверкали и розовели в его лучах. Казалось, солнце садится в розовые снега, что дожили у башни до раннего лета, и они не жалеют о том, что сейчас уйдут в землю и дыханием растают в небе.
Глава седьмая. Сотворение планеты
Оглаживая рукояти штурвала ладонями в несмываемом мазуте, отец улыбался и хмурился одновременно.
Я считал, что во мне ни одной слезинки не осталось, говорил он Не осталось не надо. Тебя нашёл откуда они взялись? До этого последний раз плакал, когда маму провожали.
И сильнее завертел штурвальным колесом.
Упоминание о маме болью отозвалось в душе девочки. Она зажмурилась, пережидая боль, открыла глаза и увидела, как прямо по курсу надвигается белый город Челны та его часть, названная Новым городом, что много моложе Гали.
«Я буду звать его Новгородом, решила про себя девочка. Я знаю: Новгород уже есть. Там были былины, вече, и Садко там был. Моя земля тоже старинная, и люди обживали её тысячи лет. Новгород. Нижний Новгород. Новгород-Северский. Новгород-Камский. Ведь Новгород это Новый город, правда?»
У подножия города подошли к бетонному причалу. Галя спустилась в камбуз за хлебом, чтобы вынести его Белой Предводительнице. Наверху её едва не сбило с ног блеющее и бегущее стадо. Девочка всматривалась в поток животных. Посреди потока возвышалась большая голова барана Крутые Рога, влекомого подругами.