Вот почему он сразу же невзлюбил меня. Ведь это я первым пролил кровь. А значит, переступил за ту линию, которую пытался прочертить патриарх.
Бумаги возверни! сделал попытку владыко, но я промолчал. А ежели тебя не станет? Вот найдётся такой тать, который убьёт полковника?
То у меня есть доверенные люди, которые бумаги те размножат и по всей Москве раскидают. Ну и боярам передадут, спокойно ответил я.
Поверит или нет? Ведь мне некому доверить такие ценные и взрывоопасные документы. Тот же Прошка, пусть и проявил себя как верный мне человек если дело коснётся уже не столько патриарха, сколько истинной веры, явно спасует.
Время нынче такое. Вера превыше и товарищества, порой, даже и семейных уз. Это Пётр Алексеевич ломать будет. И я в том ему помощник.
Нет, саму веру ломать я не хочу. А вот разделить, где кесарю будет кесарево, это необходимо. История показывает, что теократические государства не выдерживают конкуренции с теми, где светская власть доминирует.
А для меня основное это государство!
Говори, чего ты хочешь! Поглядим после, выйдешь ли ты из покоев моих али убьют тебя, как того вора, что пришёл убить меня, сказал патриарх, сверкнув хмурыми очами.
И я оценил его посыл. А ведь действительно, можно же объявить, что я еретик, подкинуть что-нибудь Что там у еретиков, может, кресты иные? Интересно, если будут вырезать у меня крест из груди, так это ещё и мучеником стану, лет так через триста. Так что убивать меня ему не самый лучший вариант. Наверняка патриарх это знает, но всё-таки решил припугнуть.
А потребно мне немного! сказал я, приготовившись перечислять свои условия.
От автора:
Книга о нашем современнике угодившем в 1940 год. Скучно не будет! https://author.today/work/459921
Глава 9
14 мая 1682 года
Владыко, я не ворог церкви нашей. За нее радею. Но и вижу многое, что менять потребно в державе нашей. Ведаю я, что ты супротив стоишь немецкого. Не вижу я, как бить турку, али немца,
шведа, коли не имать войско по иноземному строю и порядку, начал я говорить.
Хотелось после всех угроз и обвинений все-таки выйти, как говорили в будущем, на новый трек в переговорах. Обнулить прошлые угрозы и начать разговор заново, издалека.
Ты мне, отрок, про немцев говорить станешь? Тебе что до них? Молви, что да как. Почивать уже пора, сказал патриарх.
Значит, не хочет владыко поговорить по-человечески, доверительно. Спешит, торопит. Ну и ладно.
Надобно вот что. Для себя наставничать царю желаю, кабы ты, владыко, не строил мне козни. Что еще желаю, то сам возьму. А вот наставничать Тут без твоего слова никак, сказал я и поспешил добавить: Еще закончить пора бунт. Но тут и ты, и я, и все того желать повинны.
Стало быть, немецкое тебе по нраву? Тому и царя учить станешь? прищурился он. А что ведаешь ты? Добре ли псалтирь государю дашь, слово Божье? Сумневаюсь я, усмехнулся патриарх.
На то духовника приставишь до царя. Мои науки иные. Арифметика, география, воинская наука
Нынче же прикажу гнать тебя батогами! Не бреши! строго сказал патриарх. Почем тебе ведать науки, чай не старец. И где научался? В школе Ртищева Федора Михайловича? Так молод ты [школа Ртищева одна из первых частных школ в России, прообраз греко-латинской академии]
Владыко, ты не запамятовал? Письма все еще у меня, усмехнулся я. Какие ж тут батоги? А до того, кабы знания мои испытать, так завсегда готовый я.
Отдай, что не твое, тать! Возверни письма! взревел патриарх, но быстро успокоился.
А что попусту орать, когда не реагировал я на его грозный рык. А Иоаким явно привык к тому, что все и каждый склоняются только от его взгляда. Приходится разочаровывать. А у него хватает ума, чтобы зазря не тратить эмоции.
Письма останутся у меня, владыко. Иначе ты меня и батогами, и на плаху, и всяк. Но я не желаю быть тебе неприятелем, пока я это выговорил, патриарх ухмыльнулся. Мысль ведь у тебя была про то, кабы Ивана ставить вместе с Петром. Ведь так? Так я за то и стоял. Бояр подговорил. Будет иное, в чем мы с тобой заодно встанем.
Ивана первым царем! По старшинству! Токмо так по правде и быть должно, выдал себя патриарх.
Впрочем, письмами-то он себя так выдал, что пуще и некуда. Я не прочитал и половины. Часть писем лишь разворачивал, проглядывал лист бегло, чтобы только понять смысл. И то Если бы казнили патриархов, то Иоакиму придумали лютую казнь.
Все эти яти, еры, скорописи. Очень усложняют чтение. Но общий смысл я уловил по бросающимся в глаза словам. Например, если идет обращение к Софье, да в середине указывается в письме, что ее царицей не поставить даже и владыческим соизволением но брата, Ивана, царем можно. Чего дальше читать? И без того понятно.
Петр мой государь! За него стоять буду крепко, владыко. Нужно уговариваться, иначе изнова свара будет у нас, сказал я.
Патриарх задумался. Он встал, и вышло легко и крепко, как у молодого. Хотя и опирался Иоаким на посох, но было видно, что больше для солидности это делал. А в его возрасте уже у других и кости хрустят.
Разговор с Патриархом наш был как те качели. Мотало из стороны в сторону. Вот только что я уже подумал, что мы о чём-то договорились, или что разговор становится чуть более доверительным, как очередной пассаж от Владыки и вновь напряжение.