Ну вот и начались повинные и трогательные сцены воссоединения друзей.
Нет, не стоит быть наивным и думать, что они друг другу поверили и стали доверять. Ситуативно они союзники, чтобы выжить. А дальше наверняка начнут интриговать между собой.
А что с тобой делать, полковник? спрашивал меня Матвеев, едва вновь стал примерять на себя роль лидера.
Я молчал. Есть то, что я хотел бы просить.
Ну жа! усмехнулся Матвеев. Проси, что пожелаешь. А буде то можливо сделать, уже мы поглядим.
Допустите до обучения Петра Алексеевича! А ещё есть у меня мысль, как и некоторым боярам помочь али купцам. И к тому же иметь выгоды для стрельцов, отвечал я.
Трое бояр смеялись громко, сбрасывая напряжение сложного разговора.
А больше тебе, отрок, ничего не потребно? Боярином стать? громоподобно хохотал Ромодановский.
Какую науку ты, безусый, дать Петру сможешь? отсмеявшись, уже более деловитым тоном спрашивал Матвеев.
Что ж, я действительно поразил их, жахнул сразу можно понять, откуда и неверие. Но ведь и много ценного я уже принёс, да и склоку сдержал а они слушали меня, будто не за столом переговоров, а за партами сидели.
Ну да ладно. Поиграем! Подбоченившись, я произнёс:
А вы испытайте меня, бояре. Пущай Симеон Полоцкий поговорит со мной. Знаю я и науки, и языки иноземные. Знаю столько, сколько и учёные мужи в Европах не знают!
Что баешь? Кто с тобой поговорит, полковник? Мертвец и еретик Полоцкий? настороженно спросил Григорий Григорьевич Ромодановский.
Другие на меня также нацелили свои взоры. Вот так оплошность! Я же был практически уверен, что Симеон Полоцкий жив [умер в 1680 году]. Ведь знаю точно, что именно этот человек тестировал Никиту Зотова на профпригодность быть ли ему учителем Петра Алексеевича. Разве же это всё не произошло уже после стрелецкого бунта?
А! Туда ему и дорога! сказал я, стараясь не показывать своего смущения. Пусть меня спытает кто иной.
Но бояре всё хмурились, и я решил ещё один аргумент привести.
Пётр Алексеевич будет думать теми мыслями, кои вложите в его голову. Что скажете токмо вы А я передам. Чем увлечь царя найду, не сумневайтесь, попеременно я посмотрел на троих бояр. О том и думать будет на законном троне Пётр Алексеевич, чему научим.
То дело первым высказался Ромодановский.
После я сам тебя испытаю, и Никитка Зотов поспрашивает [Никита Зотов учитель Петра Великого]. Коли будет та наука полезной для Петра Алексеевича, так и поглядим, высказался Матвеев.
Добро. Мы готовы вместе со стремянными спасать усадьбы от разграбления. За что и плату свою возьмём, не желая больше развивать тему с наставничеством, выставил я ещё одно условие.
Вернее, поставил сие собрание перед фактом. С другой же стороны, звучит всё очень благовидно. Прямо стремление пионеров бабушку через дорогу провести. Однако эти пионеры собираются брать немалую плату за обеспечение безопасности пожилой женщины.
Пятнадцать долей от всего того, что удастся схоронить и вывезти из любой усадьбы. Такова плата! озвучил я расценки.
И вновь встретил грозные взгляды, полные возмущения.
Коли так первым задумчиво произнёс Языков. Мою усадьбу первой повинно вывезти в Кремль. Сегодня верно грабить её будут.
Я насилу не засмеялся, когда Ромодановский стал спорить не со мной о цене, а со своим сотоварищем о том, чью именно усадьбу нужно в первую очередь вывезти.
Это на первый взгляд плата высока. Однако ведь все понимают, что сегодня бунт не заканчивается. И с самого утра начнутся погромы. И, конечно же, первыми пострадают усадьбы тех людей, которых ассоциируют с главными противниками бунтовщиков.
На этом был твой сговор, полковник, с Никиткой Глебовым, полковником стремянных? догадался Матвеев.
И не токмо, отвечал я.
Я задумался и решился все же оставить бумагу боярам.
Тут мои предложения, как ослабить наших ворогов. Думайте, бояре. Токмо одним оружием усмирить сложно.
В бумаге было главным
это предложение объявить Ивана Алексеевича вторым царем. Тем, кто принимать решений не будет, только числиться. Но такой ход, я уверен, сильно остудит головы бунтавщиков. А еще он выбивал почву из-под ног наших врагов.
Сговорившись с боярами, я отправился в расположение своих стрельцов. Нужно было понять, что произошло за ночь, кто ещё прибыл в Кремль. Я видел, когда подходил к Красному кольцу, что разноцветье стрелецких кафтанов ещё более разнообразилось. Я заметил стрельцов и в коричневых кафтанах, и в зелёных, и болотного цвета. И со всем этим нужно разбираться мне, а то иначе найдутся те, что быстренько заменят меня и станут претендовать на главенство.
Нет, не для этого я рискую, не для этого отягощаю свою душу новыми грехами.
Буде ещё раз Ворогом тебе стану, Артамон Сергеевич, сказал Языков.
Ты, Артамон Сергеевич, больше так не поступай! Есть у нас уговор, что трое рядом с Петром встанем, сказал Ромодановский, глядя в глаза Матвееву. Так тому и быть. Иначе Один из нас не сдюжит.
Былого не вернёшь, а верить нам друг другу потребно! отвечал боярин Матвеев.
А после усмехнулся.
Как бы, бояре, не вышло, что не втроём нам быть подле Петра, а четверым, заметил Матвеев.