Путь хирурга.
Глава 1
Оперировать нельзя, ординатор встал на пути, прижал к себе планшет, будто он ему сейчас чем-то поможет. Приказ главврача не трогать!
Он смотрел так, как будто я вот-вот брошу скальпель и начну просить разрешения. Не угадал.
Готовьте операционную, сказал я и сдвинул его плечом, как тумбочку.
У меня не было времени играть в согласования. На каталке лежал Мишка. Малой. Лицо в ссадинах, руки перемотаны, кожа холодная. Он не спал он уходил. И если бы я не был рядом, его бы уже списали.
А, честно говоря, списали и так. По документам мой брат безнадёжный. После той аварии, когда мы остались сиротами, у него в голове поселилась штука, которая со временем перестала притворяться безопасной.
Опухоль.
Глубоко, чёрт знает где. Все, кому положено выносить приговоры, дружно сказали: неоперабельно. Лезть нельзя. А я с тех пор не люблю слово «нельзя». Я тогда пообещал себе, что когда придёт момент, и он будет на грани, то я пойду против любого приказа. Против любого главврача. Против закона, если понадобится.
Потому что иначе зачем всё это? Всё, что я умею, всё, чему учился и всё, что держит меня на ногах?
Я не просто видел его рану я чувствовал, как кровь тянет из сосуда, где она не должна быть. Эти сигналы шли ко мне через кожу, как будто ткань умоляла спасти.
Они предложили отправить Мишку в столицу. Там, где «может быть» его посмотрят. А «может быть» не успеют. А «может быть» потеряют документы. Я знал это «может быть». Оно хоронит людей надёжнее пули.
Ну а пока их решение «не трогать». Просто дожидаться, когда он сам перестанет быть проблемой.
Брат чуть дёрнулся. Не открыл глаза, не сказал ничего, но пальцы да. Пошевелились. Схватили воздух.
Миша держался, и я понял: всё. Точка. Я пойду до конца.
Я уже здесь, Миш, сказал я.
Скорее всего, он не услышал. Неважно. Это я сказал себе, чтобы отрезать пути назад.
Я поднял голову там, где положено опускать.
В этих стенах любят тишину, послушание и людей, которые не мешают умирать правильно по инструкции.
Я не мешаю. Просто не разрешаю. Здесь все боятся потерять должность, а я потерять своего брата. Разница простая, но не для всех очевидная.
Ординатор вышел быстро. Плечи опущены, взгляд в пол. Как только понял, что я не отступлю, сразу сдулся. Медсестра сжала в руках лоток. Санитар пугливо отвёл глаза. Они переглянулись и в этом взгляде был страх перед тем, что я пошёл туда, куда они не посмеют.
Он начал он действительно начал, Аванес Суренович, из коридора донёсся заикающийся голос ординатора.
Аванес.
Вот и он.
Местный бог в белом халате. Профессор, заведующий хирургией и конченый бюрократ. Лицо, как будто я собрался оперировать бензопилой в подвале.
Мирошин, голос холодный, выверенный. Мы его отдаём в Москву.
Не доживёт, констатировал я, включая ангиоскан.
Пока они будут согласовывать и подбирать специалистов, я похороню брата.
Аванес побледнел. На виске выступила капля пота. Он сделал глубокий вдох, будто собирался нырять под воду.
Забыл, что у тебя отстранение от операций? Тебя не просто уволят, сказал он медленно. Это уголовка, Костя. Ты понимаешь, куда лезешь?
Он говорил о законах. Я о жизни. Он боялся за свою карьеру. Я за брата. У нас с ним вообще разные взгляды на эту жизнь. Две параллельные, которые никогда не сойдутся.
Я подошёл к крючку, где висели хирургические маски, взял одну. Снял упаковку.
Аванес, он мой брат. И пока он дышит, я не отступлю, я повернулся к медсестре. Аня, готовь перчатки.
Она замерла. Посмотрела на меня, потом на заведующего. В глазах колебание но было там и что-то ещё. Там была готовность. Просто ей нужно, чтобы кто-то сделал шаг первым.
Я сделал.
Аванес взял меня за локоть. Голос стал мягким, почти дружеским.
Костя, я тебя понимаю. Правда. Но если ты сейчас полезешь, нас всех разнесут. Дай мне чуть времени. Я подниму вопрос, мы договоримся, вернем тебе лицензию, всё сделаем правильно
Я посмотрел на него спокойно.
Смерть не интересуют протоколы. Либо мы её остановим, либо она зайдёт сама.
Заведующий открыл рот. Стоял так секунд десять.
Ты сумасшедший, Мирошин! наконец, выдохнул он. Сейчас я вызову охрану!
Нет, не вызовешь, спокойно ответил
я, доставая маску. Охранник с утра пьян. До нас сейчас даже с танком не доедут снегом завалило.
Аванес замер.
Всё понял. Быстро сообразил.
Даже у него в голове пазл сложился: если я сейчас полезу, меня не остановит никто.
И остановить нечем.
Так что, Аванес, или надевай халат, или иди пиши рапорт. Больше ты здесь ничего не сделаешь.
Тотчас из реанимации выскочил санитар, как ветром сдуло. Медсестра замерла, втянув голову в плечи.
Аня, не слушай заведующего, подбодрил я девчонку.
Т-ты
Пошёл вон, Авик, я надел маску.
Заведующий развернулся и резко зашагал к выходу. А я услышал, как щёлкнула резинка перчатки. Значит Аня со мной. Не такая уж она и трусиха.
Готова? спросил я.
Константин Федорович закивала медсестра. Мне мне страшно.
Страшно это нормально.
Но если не получится?
Не будет «если», Ань. Здесь или «жив», или «не успели», заверил я. Стрелы полетят в меня в любом случае. Ты просто делай свою работу.