Особняк Суяровой высился мрачной громадой. У подъезда гранитные львы грели на солнце обветренные морды. Домофон на резной дубовой двери выглядел нелепо. Мимолетная игрушка рядом с этими могучими створами, рядом с медвежьей головой сжимающей кольцо в зубах, вместо ручки. Современное, ширпотребное ничто.
Все окна были темными. Эля позвонила в домофон и вошла. В подъезде тьма оказалась настолько густой и плотной, что Элины движения замедлились, скованные черной кисельной массой. Пахло прогорклой пищей, сырость ощущалась кожей. Путь наверх - ступени. Два поворота этаж. Эле на пятый. В конце незримой лестницы тьму расчеркнула желтая скоба. Расползлась светящимся квадратом. В нем черный силуэт Жени.
- Проходи, - Женя скрестила руки на груди. По тону слов казалось, что она не довольна. Это не так. Женя деловая и собранная, она не тратится на нежности и сплетни. Короткое приветствие дань этикету. Все по делу, - будешь жить там.
- Спасибо, - Эля подцепила носком задник балетки. Пол был грязным. Снимать обувь не требовалось. - Проводишь? Заодно дом покажи, Жень.
Женя снова кивнула и пошла вперед угрюмая, словно индейский проводник-следопыт.
- Здесь жильцы, здесь и здесь, - она указывала на резные дубовые двери, - тебе сюда.
Комната оказалась совсем небольшой, без окна. Мебель наполняла ее до краев, делая похожей на кладовку. Резные увесистые столы и кровати занимали все пространство у стен, на которых громоздились полки, полки, полки.
Эле стало не по себе в этом темном душном месте, но она не подала виду. Женя вышла, а Эля, не желая остаться одна, поспешила за ней.
- Не нравится, - констатировала Женя все тем же смурым недовольным тоном, - другой бесплатной нет, в этой никого за деньги не поселишь. Есть еще комната горничной
Комната горничной. Эля заглянула туда в надежде. Зашла. Светлое пространство дощатого пола, огромное окно в полстены и полное отсутствие мебели. На старинных шелковых обоях переплетенные лозами кувшины. И запах. Запах заставил пошатнуться. И пол. Эля не заметила сразу, что он уходит под уклон к левому углу комнаты. Запах шел оттуда. Гнилой и холодный. Невыносимо резкий для царящего здесь мнимого уюта. Эля шагнула вперед. Теряя равновесие, чуть не упала. В дальнем левом углу светлый пол открывался черным квадратом. Дыра. Эля заглянула туда. Черный колодец шел вниз, сквозь пять этажей. Возможно глубже. Тьма сгущалась книзу, делая невидимыми деревянные стены этой бездонной ямы. Клубилась, плотнела.
Эля отшатнулась и бегом вернулась в коридор. Женя отошла в сторону, пропустив ее. Повернула ключ в двери, запирая комнату горничной.
- Иди к себе, разбери вещи, что из мебели не нужно, в коридор вынеси, - тихо сказала Эле, исчезая за одной из дубовых дверей.
Эля осталась одна. Она вернулась в комнату без окон, закрыла дверь и легла на кровать. Сухой затхлый
воздух жег нос. От старой мебели шел густой, забористый дух множества человеческих тел, годами засаливающих своим потом эти диваны и кровати. Пот впитался в обивку, даже в дерево. Еще была пыль. Она казалось такой плотной, почти осязаемой на ощупь. Можно протянуть руку и потрогать. Собрать горстью, слепить комок, как из снега. Пыль.
Эле стало дурно и в то же время безразлично. Она чертила взглядом по светящейся скобе закрытой двери. Ужасное место. Но подходящее, самое подходящее. Логово чудовища. Монстра. И Эля в полной мере была этим монстром. По мнению мамы и Егора. Как по Кули, Егор и мама были для Эли зеркалом, в котором она видела отражение себя. Монстр. К сожалению, детеныш монстра столь же прекрасен, сколь и всякий другой детеныш. И в детстве с ним возятся и играют, умиляясь прелести малыша. «В детстве ты меня понимала, ты меня слушалась, ты называла меня феей» - шептала мама в слезах. В детстве Эля не имела своих мыслей и своей жизни, ей не о чем было спорить, нечего отстаивать и нечего делить. Там не было парня в косухе, не было своих собственных друзей, не было Виктора, не было работы. Там все было мамино. Там было хорошо, но пусто. Детеныш монстра вырос и потерял свой щенячий шарм. Все детки хорошенькие, пока маленькие. Все щенки милые, пока не вырастают в злобных волкодавов. С монстром не поиграешь, его не шлепнешь по пушистому заду, призывая к послушанию. Монстра нужно усыпить или пристрелить, пока он не наворотил дел. Или прогнать. Прочь.
Скоба света расползлась во мраке, разбивая сонм элиных мыслей. Щелкнул выключатель, и в комнату шагнула Женя. Она озиралась вокруг, отыскивая что-то.
-Что потеряла, Жень? спросила Эля.
Женя вздрогнула от неожиданности и схватилась за сердце. Такая суета и эмоциональность никак не вязались с ее спокойно-величественным образом.
- Не видела тебя, - Женя моментально взяла себя в руки, - и это покрывало
Кровать, на которой лежала Эля, была застелена бежево-красным покрывалом с рисунком из крупных пятен. Осевшая пыль уже успела покрыть Элю, впечатывая, вмешивая ее красное платье и бледное тело в замысловатый абстрактный рисунок.
- Прости, что напугала. Мне надо уйти.
- Я принесла ключи, - Женя положила связку больших коричневых ключей на толстоногую резную тумбу у двери, - от квартиры, комнаты и подъезда, - кивнула, погасила свет, вышла.