«Из горных станиц все чаще и чаще поступают сведения, что бродячие офицерские банды стали нападать на мирное население, грабить его и даже местами убивать представителей Советской власти»
Что нужно? недовольно спросил тот.
Дело есть, криво усмехнулся казак.
Виктор взглянул на него исподлобья и снова уткнулся в газету:
«Скрываясь в горах группами в двадцать или тридцать человек, они порою совершают налеты на станицы и забирают у населения скот, хлеб и одежду.Чего желают эти бродячие в горах офицерские банды? Неужели они думают, что им удастся еще раз втянуть население Кубани в гражданскую войну с трехмиллионной Красной Армией? Или они просто, не желая работать, решили заниматься грабежом и больше ничего?
Мы спрашиваем, кому же они приносят вред своими разбойничьими проделками?..»
Подошел Корягин с трубкой в зубах, протянул Виктору руку.
Давно ждешь?
Минут десять, ответил тот и пошел с председателем в ревком.
Что там? стрельнув глазами в сторону газеты, поинтересовался Корягин, и шрам, белевший вдоль левой его щеки, прорезался еще глубже, придав загорелому лицу суровое выражение.
О бело-зеленых пишут Баталпашинский отдел на осадном положении. Призывают население горных станиц к борьбе с бандами
Корягин взял газету, скользнул глазами по строчкам:
«Казаки, горцы и крестьяне, уничтожайте эти разбойничьи офицерские банды, как бешеных собак, выдавайте их агентов, не пропускайте им никакого продовольствия, выставляйте повсюду караулы и заслоны».
Корягин и Виктор поднялись на крыльцо длинного кирпичного здания. В коридоре густой кисеей плавал табачный дым
У двери за столом сидел дежурный. Вскочив со стула, он принял выправку, приложил руку к кубанке и стукнул каблуками. Корягин в свою очередь козырнул, прошел в кабинет, широко распахнул окно, указал Виктору на стул и вынул из стола бумаги.
Ну, как твой батько? спросил он, присаживаясь в старое потертое кресло.
Поправляется
Корягин выбил пепел из трубки, сунул ее в нагрудный карманчик гимнастерки и стал рассматривать исписанный фамилиями листок.
А знаешь, зачем я вызвал тебя? неожиданно спросил он и, встретившись со взглядом Виктора, сказал: В ЧОН хочу записать.
В ЧОН? протянул Виктор. Как это, записать?
Обнаковенно, как и других, улыбнулся Корягин, и лицо его помягчело. Нам нужен при ревкоме сильный чоновский отряд, а то при Мартыне Гречке тут сидели одни богатеи
Действовали они открыто, заметил Виктор.
Корягин пытливо посмотрел на него.
Ну как, запишешься?
Виктор, пожав плечами, стал теребить кубанку в руках.
Пока воздержусь наконец проговорил он. Подумаю
А чего думать? возразил председатель. Время не ждет.
Виктор отрицательно покачал головой.
Нет тут с бухты-барахты нельзя
Как же это? недоуменно спросил Корягин. Твой отец только что пришел из Красной Армии, а ты
То отец, а то я, уклончиво ответил Виктор. Повременю малость.
Корягин уже смотрел на него настороженно, с подозрением Выйдя из-за стола и глубоко сунув руки в карманы солдатских брюк с потертыми кожаными леями, он остановился перед Виктором, продолжая глядеть ему в глаза, потом зашагал у стены, проговорил:
Не понимаю
Виктор смутился, чистое безусое лицо слегка покрылось розовыми пятнами, глаза посуровели.
Вы не напирайте, Петр Владиславович, сказал он с напряженной улыбкой. Это дело серьезное.
А кто говорит, что несерьезное? спросил председатель и заглянул ему в глаза: Я знаю тебя как честного парня. Ты должен понять, что сейчас нельзя стоять в стороне от Советской власти. Для того чтобы окончательно добить врага и построить новую жизнь, нужны надежные люди. Понимаешь?
Понимаю, конечно.
Вот тут многие записались, указав на список, продолжал Корягин. Нельзя станицу без защиты оставлять. Сам знаешь, кругом рыскают банды Везде разруха. Ветряк без крыльев, вальцевая тоже негодная, муки смолоть негде; школа сожжена, а детишек мы обязаны учить. Он опустился в кресло, положил жилистые руки на стол. Мартын Гречка другими делами занимался, гневно прозвучали его слова. Советская власть поперек горла ему стала
Бесспорно, согласился Виктор.
Тут одних слов мало, заметил Корягин уже с ноткой раздражения. Нужно помогать.
Он опять пристально посмотрел на Виктора, вынул из карманчика трубку, закурил.
В кабинет вошел высокий дюжий человек с черными вислыми усами. Он был в синей рубахе с подвернутыми рукавами, в полотняных штанах, соломенном бриле и рыжих, изрядно поношенных сапогах.
А, товарищ Гуня! улыбнулся председатель. Присаживайся, Степан Харитонович.
Гуня недоверчиво посмотрел на Виктора и устало сел.
Левицкого в ЧОН агитирую, держа трубку в руке, сказал Корягин, а он упирается.
Гуня покрутил