Ох, мама! неожиданно вырвалось из груди Сони.
II
Вот и наши, обеспокоенно сказала Денисовна и заторопилась открывать ворота.
Соня увидела отца, сердце ее надрывно екнуло, затрепетало. Она боязливо прислонилась в шелковице, замерла
Калита при въезде во двор заметил непокорную, но не взглянул на нее. Смуглокожее лицо старика, обросшее смолисто-черной курчавой бородой, переменилось: потускнело, брови нахмурились, глаза потемнели еще сильнее, стали недобрыми, сердитыми.
У сарайчика он сбросил постромки с валька, повел лошадь в конюшню. Соня, казалось, совсем приросла к земле, не спускала с него глаз, налитых слезами, видела, что он уже готов был разразиться грозой.
Стройная черноглазая Галина, с родинкой на левой щеке, также заметила перемену в лице отца, который в эту минуту даже как-то изменил свою обычную походку ленивую, размеренную на быструю, с резкими движениями. Лошадь навострила уши, стала поводить круглыми большими глазами забеспокоилась: не нравился ей хозяин в таком виде.
Крупнотелый Градов, с дюжими мускулистыми руками, круглым свежим лицом и светлой бородой, взял с подводы свои тяпки, направился домой. Леонид повел в поводу за ним свою лошадь, искоса поглядывая на Соню.
Галина наклонилась к сестре, почти шепотом проговорила:
Сонюшка, милая
Из конюшни вышел отец. Соня почувствовала, как у нее подломились колени, земля уплыла из-под ног. Она схватилась за шелковицу и, глядя на отца умоляющими глазами, робко, со слезами прошептала:
Батя здравствуйте.
Отец остановил на ней суровый взгляд, молчал.
Да Год, как не видались, наконец сказал он и ушел в сарай.
Сонино сердце забилось пуще прежнего. Галина прильнула к ней, тихо сказала:
Ты хорошенько попроси батю
Но Соня, не зная, что говорить отцу, молчала
Галина принесла в конюшню сапетку половы , высыпала в ясли, приготовила мешанку и, ласково потрепав лошадь по холке, побежала к Соне, взяла ее за руку и повела в хату.
Мать зажгла лампу, и под низким неровным потолком обеспокоенно зажужжали мухи. Соня села на ослон.
Стуча тяжелыми коваными сапогами, на пороге появился отец, снял шапку и сел на лозовый стул. Разгладив бороду и положив огрубелые руки на колени, он уставил на дочь обжигающие глаза, спросил:
Зачем пришла до нас, дочко?
Соня, не поднимая головы, дрожала от страха. Отец широко раздвинул ноги, раздраженно перебирал пальцами.
Молчишь? хмуро спросил он, повысив голос.
Галина с жалостью смотрела на сестру, теребила складки своего платья.
Оставь, Яков скорбно скривилась Денисовна, едва удерживая слезы. Она и так как овечка заблудшая.
Как это оставь? гневно вскричал Калита, и лицо его налилось кровью. Тикать от батька и матери, то и проче? Куда такое годится! Не хочу я этого! Пусть теперь на себя обижается: сватал богатый человек, так нет же, лучше в монастырь уйду, а за нелюбимого не выйду Заблудшая овечка
Батя, зачем так? Соня залилась слезами. Вы же знаете, как бедные живут за богатыми? Знаете!.. Вон вам пример: Дарья за Матяшом. Так бы и мне пришлось за Василием Бородулей.
Вот я и спасала свою душу от постылого.
Ты мне про то не кажи! яростно отмахнулся отец. Церковный хор тому виной Смалу тебя церковь тянула, а теперь сгниешь там!
Ой, лышенько! всплеснула руками Денисовна. Чего ж она в святому доме сгниет? Ты ж сам гнал ее из дому. И чего ты, старый, богохульничаешь?
Нам с церковью не по пути, горячился Калита. Отец Валерьян и тот кажет: «Ловись, рыбка, пока вода мутная». Значит, дурачь нашего брата, он, мол, не поймет. А он, не думай, все понимает, молчит только.
Старуха, никогда не слышавшая от мужа такого, в страхе трижды перекрестила его дрожащей рукой, прошептала:
Пресвятая мати божья, что ты, старый, с ума сошел?
Старик встал и грозно насупил брови.
Гнал я ее за то, что батька не послушалась, то и проче, наконец проговорил он, не захотела жить в достатке Разве я ей не добра желал? Кто же от богатства отказывается? А оно ей само в руки шло!
Какой ты, Яков, укоризненно покачала головой Денисовна. Богатство Да неужто ей с богатством пришлось бы жить?
Калита взял со стола недочитанную им книгу «Зруйнованне гниздо» украинского писателя Кащенко , сердито взмахнул ею:
Ну, я вам акафист читать не буду! А что касается тебя, дочко, то ночуй цю ночь и больше до нас не приходи. Поняла?
Соня закрыла лицо руками и выбежала из хаты. Денисовна с бранью напустилась на старика. Галина шмыгнула в дверь и, найдя сестру в саду под вишней на скамейке, села рядом.
Сонечка, милая, сказала она жалостливо и сама чуть не разрыдалась, чего же ты не просила батю?
Как мне их просить? всхлипнула Соня.
Галина прижала ее к себе.
Батя все бы тебе простили. Они добрые.