Он проворно спрыгнул с крыльца и побежал к товарищам. Те окружили его плотным кольцом, пожимали руку. А Леонид, потрепав по костлявому плечу, с улыбкой воскликнул:
Молодец, Демушка! Добре ты богатеев труханул.
А чего им в зубы глядеть, ответил Вьюн, поводя черными возбужденными глазами.
Не скрывая своего любопытства, Виктор Левицкий указал на Аминет, спросил у парнишки:
Так ты с этой дивчиной вместе на фронте был?
Вьюн шмыгнул носом, зачастил:
Понимаешь, мы с батькой ехали по заснеженному полю. Когда видим, сбочь дороги лежит убитая лошадь, а рядышком, подле нее, что-то шевелится в сугробе. Батько и кажет мне: «А ну-ка, сынок, проверь, что там». Я прибег туда. Он кивнул на Аминет: Увидел ее. Ела мерзлую конятину. Ноги тряпками замотаны, губы пухлые, а одета в рваную юбчонку да ватник.
Виктор взглянул на Аминет, и ему показалось, что в ней есть что-то особенное, чего не было у других девушек, стоящих с нею рядом.
А где же ее родители? поинтересовался
он.
Белые захватили их в обозе беженцев и на виду у отряда, который успел перебраться вброд через реку, повесили. Ой, что там, на другом берегу, делалось!
К столу неторопливо поднялся Гуня. Разгладив вислые усы и заложив руки за спину, он сказал густым басом:
Товарищи краснодольцы! Наши враги не спят ни тут, в России, ни за границей. Они хотят захватить богатства Кавказа, а потом прибрать к рукам всю нашу страну. Не допустим этого, товарищи! Прежде всего нам надо за эту неделю сполна выполнить продразверстку по станице. Ну, а ежели кто пойдет наперекор, с тем круто поступим, как того заслужили Пила и Хмара. И пущай тогда на себя пеняют срывщики продразверстки.
Виктор прислушивался к веским словам председателя квартального комитета и мысленно рассуждал:
«Правильно. Богатеям, конечно, не нравится, что у них отняли власть».
Юродивый, запахнувши полы рваного армяка и скрестив босые ноги, стал у ограды, не спуская глаз с крыльца, где выступали станичники.
Корягин дал слово председателю коммуны. Доронин встал, вышел из-за стола и, выждав, пока установится тишина, сказал негромко, но внушительно:
Товарищи казаки и казачки, иногородние! Провокаторы делают все, чтобы вызвать смуту в наших городах и селах. Белогвардейские агенты распускают слухи, что наше правительство решило силой согнать трудовой люд в коммуны. Все, мол, будут есть из одного котла, одинаково одеваться, и в коммуне, дескать, жить припеваючи будут только лодыри. Это, товарищи, ложь вражеских прихвостней.
Люди внимательно слушали председателя коммуны.
Мы теперь все равны! едко бросил Матяш оратору.
Доронин взглянул на него, по своей привычке сунул руку за борт пиджака.
Да Мы живем пока по старинке, в одиночку, продолжал он спокойно. Но вы, конечно, все помните пословицу: одна головня в печи гаснет, а две и в поле курятся. Советская власть отобрала у помещиков землю, инвентарь и передала в руки бедняков. У нас в коммуне сейчас есть косилки, плуги, бороны, сеялки, молотилка и тягловая сила. Косовицу и молотьбу хлеба закончим в две-три недели.
Гусочка поскреб затылок и, тяжело вздохнув, со злобой шепнул соседу:
Це такий, шо уканюка .
Калита пошарил глазами вокруг себя, спросил у Градова:
Ну, а ты, Иван, пойдешь в коммунию?
Обязательно! воскликнул тот. Хватит лямку тянуть. Не зря же воевали за эту жизню. Так чего теперь думать.
Калита расправил пальцами усы, рассудительно проговорил:
Оно конечно. Все испытывай, но хорошего держись, то и проче. Однако я спрошу у своей старухи: как она так и я.
Лаврентий подмигнул им лукавыми глазами, с веселой улыбкой спросил:
Цеб-то , в коммунию думаете писаться?
Тебе-то что: живешь не тужишь, ответил Градов. Можно и подождать, а наше дело бедняцкое.
Об чем речь, усмехнулся Лаврентий. Живу слава богу, не жалуюсь: и в батраках не хожу, и в богатых не числюсь, в долги не лезу своим обхожусь.
Ну и живи, как знаешь! отрезал Градов. А у меня одна дорога с коммуной. Скажи, Трофимович, правду я кажу или как по-твоему?
Калита, не желая дальше вести разговор на эту тему (он заметил, что Федот Молчун искоса поглядывал на него), пожал плечами, отвернулся.
Пишись, Филиппович! одобрительно заметил подошедший Ропот. Коммуна, она мать бедняков. Вот.
Ото ж и я так думаю. улыбнулся Градов.
Ты же председатель квартального комитета, можно сказать, начальство, а то в рядовые попадешь, насмешливо уколол его Лаврентий.
Не твоего ума дело, разозлился Градов. Немного помедлив, он шагнул к крыльцу, попросил Козелкова записать и его в коммуну. Тот взглянул на него через роговую оправу очков, наклонился над столом, и перо проскрипело по бумаге
XII
Норкин взял с собой двух милиционеров и вышел со двора.
Краснодольцы покидали церковную площадь, вереницами тянулись в широкие улицы. Всеуничтожающий суховей поднимал густую пыль по станице, продолжал свирепствовать.
Виктор шел домой с отцом и дедом. Внезапно раздался крик, затем один за другим захлопали револьверные выстрелы. Народ шарахнулся в стороны. Заголосили бабы, ребятишки. Началась паника.