Ну что, Мироновна, теперь ты небось Лавруху приборкаешь как следовает: больше не пустишь блукать по белу свету.
А он нигде и не блукал, Меланья Аристарховна, ответила Мироновна несколько натянуто. Почему вы такого дурного мнения о нем?
Да я рази что? Меланья Аристарховна смущенно пожала плечами. Так просто Он же то у белых, то у красных скитался как неприкаянный.
Мироновна ничего ей не сказала, вернулась домой.
Наумыч уже чистил конюшню, порался около лошадей. Люлька дымилась у него в зубах. Мироновна подошла к перевернутой бочке у сенец, взяла подойник с парным молоком, направилась в хату.
Лаврентий еще лежал на кровати, но глаза его были открыты, неподвижно глядели на потолок. Виктор читал почти до трех часов ночи и теперь, свернувшись калачиком, спал крепким сном. Мироновна заглянула к нему, принялась цедить молоко Кошка Дымка, мурлыча, терлась около ее ног. Мироновна налила в черепушку молока, поставила на пол. Дымка с жадностью принялась лакать.
Лаврентий показался в дверях и, застегивая медные пуговицы на гимнастерке, бросил косой взгляд на сына. Виктор лежал уже лицом вверх и снова держал перед глазами книгу в красном переплете Лаврентий подошел к нему.
Что это ты спозаранку за книгу взялся?
Виктор сел на кровати, потянулся, ответил:
Это Ленин, батя. Вам бы надо почитать.
Не люблю я этим делом заниматься, сказал Лаврентий.
Вот и зря! бросил укоризненно Виктор.
А что там? полюбопытствовал Лаврентий.
На пороге остановилась и Мироновна, вытирая фартуком мокрые руки и с любопытством поглядывая на сына. Виктор, не поднимаясь с кровати, начал читать вслух:
«Советское правительство должно немедленно объявить частную собственность на помещичьи земли отмененную без выкупа и передать эти земли в заведование крестьянских комитетов, впредь до разрешения Учредительного собрания». Слышите, батя?
Про то мы уже слыхали, сказал угрюмо Лаврентий.
«В заведование тех же крестьянских комитетов, продолжал читать Виктор, должен быть передан и помещичий инвентарь с тем, чтобы он предоставлялся безусловно в первую голову и бесплатно для пользования беднейших крестьян». Вот как!
Еще что? недовольно спросил Лаврентий.
Виктор прочитал страницу, другую Лаврентий поглядел на него исподлобья и, не дожидаясь, пока он закончит чтение, кивнул жене, и они вышли из хаты.
Виктор оделся, умылся. Остановясь посреди двора, он поискал деда глазами, но нигде его не было видно. Лишь отец и мать на огороде копали молодую картошку, собирали огурцы и помидоры.
А в саду в это время, припадая на протез, шел по аллее к берегу Кубани Наумыч. За ним бежала спущенная на ночь с цепи Жучка, но, увидев Виктора, отстала от деда и вернулась во двор.
Наумыч остановился у крутого берега реки, с сердцем размахнулся и швырнул кисет и люльку с обрыва в бузину.
Летите, бисови души! вырвалось у него с хрипотой в голосе. Зелье проклятое! Задушило вчистую!
Он сел на кучу старого щебня и долго глядел туда, куда бросил свое курево.
Незаметно подошел Виктор, спросил:
Что вы здесь сидите, дедусь?
Наумыч положил руку на голову подбежавшей к нему Жучки, буркнул:
Где хочу, там и сижу.
Виктор опустился на кирпичи, положил руки на колени, сказал:
Давайте закурим.
Я ужене курю!
сердито бросил Наумыч. Вон там все и кисет, и люлька. Он указал на бузину, росшую кустарником под крутым обрывистым берегом Кубани. Всю ночь бухикал .
А-а протянул Виктор. Давно бы так. А то мучаете себя табаком.
Будь он неладен! махнул рукой Наумыч. И тот табак, и та люлька. Грудь так набил кашлем.
Оба потупили головы, замолкли.
IX
Вскоре пришли сюда Корягин и Гуня.
Думаем снести эту загородку, обратился к ним Леонид Градов, и сделать заборчик, а на могилу насыпать земли побольше и обложить кирпичами.
Обелиск тоже надо сложить из камня и побелить известью, посоветовал Корягин.
Не мешало б железную ограду сюда, сказал Гуня. И суриком покрасить.
Это было бы здорово, дядя Степа! широко улыбнулся Вьюн.
А где ее взять? спросил Леонид. У нас нет.
Сходите к Пятнице, указал в сторону Гуня. У него под сараем такие решетки сложены. Попросите, может, даст.
Дядя Петро, можно? обратился Леонид к Корягину.
Попробуйте, председатель пожал плечами. Спрос не ударит в нос.
Куда там! Клава Белозерова сделала безнадежный жест. Это такой скупердяй, среди зимы снегу не выпросишь!
Тогда через квартальный комитет подействуйте на него, сказал Корягин. Норкин вам поможет.
Ой, и лютовать же будет Пятница! воскликнул Вьюн с улыбкой на лице и слегка согнул ноги в коленях.
Пусть лютует! Клава вдруг насупила брови. Наши отцы головы на фронте положили, а мы с ним о заборе будем толковать.
Леонид распределил работу, а сам с Клавой и Вьюном пошел к Пятнице.
Гуня широкими шагами зашагал по площади.
Ты смотри, Харитонович, крикнул ему вслед Корягин, послезавтра ветряк должен быть готовым!