«Впрочем, снова подумал Кат, это неважно. Или вот-вот станет неважно. Почти ребёнок, чтоб меня. Там, на улице, не разглядел. Да и кто бы разглядел во всех этих лохмотьях, с грязной рожей. Думал, ему лет Не знаю, восемнадцать? Двадцать? Хотя какая разница».
Я мироходец, сказал Петер.
«Ни хрена ж себе», пронеслось в голове у Ката.
Ада моргнула, губы дрогнули. Она подалась вперёд, грудью налегая на край стола:
Серьёзно? Такой редкий дар! Умеешь путешествовать между планетами?
Петер пригладил вихор на голове.
Ну да, сказал он медленно и будто бы с трудом. Только у меня всего один раз получилось. В тот момент, когда пришли бандиты. Я очень испугался. И очутился здесь. В вашем городе.
Ада покивала, задумчиво глядя на Петера.
Удивительно, проговорила она. Бывают же совпадения.
Что вы имеете в виду? спросил Петер.
Ада плотнее запахнула шаль: блеснул и вновь скрылся под шерстяной вязью кулон на серебряной цепочке.
Не поверишь, сказала она, но Демьян тоже мироходец.
И указала на Ката не пальцем, а всей открытой ладонью, широко поведя рукой. Так приказчики в лавках показывают дорогие товары.
Петер вытаращил глаза и восторженно охнул:
Вот это да! Правда? Наверное, всю вселенную обошли! Столько всего повидали!
Кат пожал плечами.
Он не слишком разговорчивый, усмехнулась Ада. Но да, он много где бывал. И много чего видел.
Петер тоже чуть-чуть посмеялся из вежливости. И вдруг сказал:
Сударь Демьян, помогите мне, пожалуйста.
Кату на миг подумалось, что мальчик догадался, зачем его привели сюда, и просит избавить от того, что должно вот-вот случиться. Но Петер продолжал:
Мне надо вернуться домой. Очень надо. Я тогда чуть не умер, когда сбежал от бандитов. Помню, они ворвались в спальню, я перепугался, и раз! провалился куда-то, как в пропасть. Очутился посреди какой-то холодной пустыни. Кругом песок, дюны, над головой звёзды. Ночь. Я побрёл куда глаза глядят. А затем
Он замолчал, переводя дух. Кат встретился с ним взглядом. Брови у мальчишки были светлые, почти незаметные. Нос курносый. И немного веснушек по щекам.
А затем ты почуял, что можно выбраться, сказал Кат. Так? Закрыл глаза, а открыл уже здесь, в Китеже. Верно?
Петер кивнул несколько раз.
Да, сказал он. Закрыл, открыл и уже здесь. Только я не знаю, как так вышло. Как я сумел. Не знаю, как вернуться. И боюсь туда идти опять. В эту пустыню.
Ада слушала его, подперев голову ладонью.
Кат хмыкнул.
Правильно боишься, сказал он. Это не обычная пустыня. Это называется Разрыв. Такое особое место, вроде изнанки мира. Говорят, туда попадают покойники после смерти. Насчет покойников не знаю
Ада вдруг тяжело вздохнула.
Насчет покойников не знаю, повторил Кат, а вот живых Разрыв не жалует. Тебе повезло, что выкарабкался
Он осёкся. «Повезло. Вот опять это слово. Сказанул так сказанул».
И соваться обратно не стоит, закончил он. Скорей всего, там и останешься.
Петер поджал губы.
Чтобы ходить по мирам через Разрыв, нужно сперва долго учиться, вяло проговорила Ада. Нужен наставник. Опытный мироходец. А когда научишься, потребуются якоря. Не те, что на кораблях, а такие специальные предметы, чтобы с их помощью попадать, куда хочешь. На другой свет.
Петер снова кивнул.
Я знаю, сударыня, сказал он. Много читал про мироходцев. И вот поэтому хочу попросить
Нет, сказал Кат.
Петер съёжился. Табуретка под ним жалобно скрипнула.
Мне очень нужно домой, сказал он тихо.
Ада зябко повела плечами.
Давай-ка спать, предложила она. Утро вечера мудренее, слыхал такое?
Петер криво улыбнулся.
У нас говорят: «Ночь мать советов».
Красиво, оценила Ада. Что ж, на том и порешим. Дёма, не запрёшь ли дверь?
Кат сунул руки в карманы плаща, перебирая скопившуюся там мелочь: монетки, спички, нож, ключи от особняка Ады, ключи от собственного дома. «Убедилась, что опасности нет, подумал он. Пацан вообще с другого света... А ведь мог бы мне пригодиться. Вон как просится. Угораздило же тебя подвернуться Киле, сопляк несчастный».
Дёма! сказала Ада громко, так, что Петер вздрогнул.
Кат не двинулся с места.
Я могу сходить... начал Петер неуверенно.
Сиди! бросила Ада. Демьян, ну чего ты ждёшь?
«Всё, подумал Кат. Пошло-поехало».
Ада выпрямилась на стуле. Руки вцепились в подол платья, чёрные ямы глаз нацелились на Ката. Она уже плохо владела лицом и голосом, и он знал, что это не пройдёт само по себе. Ада долго ждала, пока Петер насытится и напьётся; от голодных людей ей было куда меньше проку, потому-то она и терпела всё это время, изображала улыбки и смех, притворялась спокойной, радушной Нормальной.
Теперь нужда в притворстве пропала.
Кату оставалось одно.
Уйти.
Уйти, оставить здесь этого вежливого белобрысого пацана в нищенском тряпье, с его дурацкой историей, дурацким, не вовремя открывшимся даром и дурацкими круглыми доверчивыми глазами. Дать Аде сделать то, что она делала всегда. Дождаться, пока всё закончится, и отволочь тело в подвал. Или, если пацан выживет увести его прочь, дурного, стонущего, безмозглого.
А потом, наверное, выпить водки. Да что там выпить. Нажраться, насвинячиться, чтобы вытравить из головы любые мысли.