По пути в редакцию Артур несколько раз останавливался возле торговцев прессой. Рассматривал первые полосы газет, прежде всего начиная с «Ежедневной всемирной хроники». На старом месте работы была хорошая сеть осведомителей. И среди полисменов, и коронерской службы.
Но если до них и дошла новость о следующем убийстве, то слишком поздно. Когда выпуск уже ушел в печать и остановить станки не получилось бы. В свежих номерах писали про последние заседания парламента, светские новости о разводе герцога Вильце, графа Зоттершира. Ничего интересного.
По пути в офис «Зеркала Ландариума» увидел столпившихся на площади Великой победы людей, в этот раз преимущественно женщин. Очередной протест. Из интереса Артур остановился, чтобы послушать требования собравшихся.
На площадь вышли работницы ткацкой фабрики. Плакаты и транспаранты еще разворачивали, но по обрывкам разговоров Артур понял, чего они хотят. В целом, запросы незначительно менялись от собрания к собранию. Ограничение трудового дня двенадцатью часами. Повышение ставки за час работы. И оплачиваемый недельный отдых после рождения ребенка.
На границах площади собирались полисмены. Но они все больше усмехались в усы и заговорщицки переглядывались. Женский протест никто не воспринимал всерьез.
Простояв минут пять, Артур решил, что все точно закончится мирно и наблюдать дальше нет смысла. Обошел площадь по параллельной улице и направился в сторону офиса «Зеркала».
Уже там пришлось ждать больше часа, прежде чем освободится главный редактор. Артур поболтал с другими штатными журналистами, зашел в комнату художников, позаглядывал им через плечо, пока раздраженный глава иллюстраторов не попросил выйти и не мешать.
Потом Уилсон заглянул в отдел входящей корреспонденции и пообщался с редактором Мейсоном. После массового потока писем в первые дни все постепенно сошло на нет. Оба тиража распродали, каждый желавший
выдвинуть обвинение или даже признаться, уже отправили послания в «Зеркало».
Никто не говорил про новое убийство. Уилсон также не поднимал мрачную тему. Хотел придержать козырь до разговора с главным редактором. Осознавал, что во время беседы придется в основном оправдываться.
Наконец, Гарольд Тернер освободился и к нему в кабинет зашел Артур. Долгое путешествие по шахтерским поселениям в северных графствах далось редактору тяжело.
Прежде ухоженная борода, практически достигавшая груди, выглядела неухоженной и сбившейся на правую сторону. Похоже, это было последствие неудачной попытки подровнять. И показалось, что Гарольд сбросил фунтов пять лишнего веса. Впрочем, он до сих пор был раза в два больше Уилсона.
Артур, садись. Как у тебя дела?
У меня все хорошо, мистер Тернер. Работаю над статьями.
Гарольд решил сократить светскую часть беседы до одного вопроса. Он откинулся на стуле, который от этого достаточно громко скрипнул. Сцепил толстые пальцы на животе. Заговорил, следя за собеседником из-под полуопущенных век.
Артур, ты относительно недавно работаешь в «Зеркале». Сколько уже, четыре месяца?
Да, мне кажется, на прошлой неделе как раз было четыре, осторожно кивнул Уилсон. Помню, что устроился накануне выпуска девятнадцатого номера этого года.
У нас с мистером Уайткаттелом были серьезные сомнения перед тем, как сделать тебе предложение присоединиться к «Зеркалу». И при заключении контракта ты дал обещание следовать нашим принципам. В нашей газете описывают окружающую нас реальность. А не дают ей оценку. Понимаешь, о чем я говорю?
Разумеется, о статье «Человек с дьяволом внутри», ответил Артур. Тон главного редактора ему не понравился. Журналист решил прояснить. Манера повествования в ней не ошибка. И не недосмотр мистера Литтла. Так нужно было сделать.
Зачем, позволь спросить?
Чтобы призвать граждан к бдительности. Помочь полисменам. Составить список подозреваемых. И, конечно же, продать два тиража. Сколько газет в итоге разошлось? Не меньше полумиллиона.
С другой стороны, комиссар полиции выразил явное недовольство. Публично заявил, что искать преступника должны детективы. А не истеричные университетские профессора с сомнительной репутацией. И несколько консерваторов из парламента обсудили твою статью с явным неудовольствием.
Артур вспомнил странные манеры Аарона Дэвиса. Стилизованный под глобус шкаф для спиртного с видимыми признаками частого открытия крышки. И признал, что сомнения комиссара в качестве суждений профессора были вполне обоснованными.
Главный редактор продолжил разговор:
Артур, продажи действительно приятно выросли. Зайди к казначею, получишь премию за хорошо. Но если подобная история повторится, то работы ты лишишься.
Уилсону пришлось подавить первую реакцию. Возмущение ничего не даст, только ухудшит положение. Вместо этого медленно кивнул, соглашаясь с выставленными условиями.
Понял вас, мистер Тернер. Не буду и на дюйм отступать от политики газеты.
Не обижайся, Артур. Но и прошу нас понять. Репутация «Зеркала Ландариума» выстраивалась десятилетиями. И я не собираюсь ставить ее на кон ради сиюминутной выгоды.
Никаких обид, мистер Тернер. Хочу уточнить, мне продолжать писать про убийства и преступника? Есть важная новость. Прошлой ночью погиб еще один человек.