От долгой речи у Литтла сбилось дыхание. Он закашлялся, сделал несколько глотков из стоявшей на столе кружки с остывшим чаем. Выдержал короткую паузу и продолжил:
Я веду переписку с мистером Тернером. Он склоняется ко второму варианту. При одном условии. Артур, ты в состоянии подтвердить, что верно передал слова профессора Дэвиса?
Такой вопрос можно было воспринять как прямое оскорбление. В обычных условиях. Но Артур Уилсон на прошлом месте работы заслужил прозвище шакал-трупоед. И его статьи привели к проигранному суду.
Мистер Литтл, я даю вам гарантию, что точно воспроизвел теорию. И взял с профессора слово. Он готов подтвердить свои предположения. Не сомневайтесь в моей работе.
Хорошо, мистер Уилсон. В таком случае будем настаивать на верности нашей позиции. Для этого нужны аргументы. В письмах читатели делятся своими подозрениями. Мы должны просмотреть всю почту, составить список подходящих под критерии. И передать в полицию.
Джеймс, ты понимаешь, что представляют собой эти письма? хрипло спросил редактор Мейсон. На одного бдительного горожанина насчитывается дюжина сумасшедших. Мы просто утонем в бреде.
Придется с этим смириться. Важно показать,
что статья мистера Уилсона напечатана не с целью продать два тиража. Мистер Тернер вернется через неделю, пока справляемся своими силами.
Заниматься разбором писем Уилсону не хотелось. Но в недавнем разговоре с Литтлом он сам напирал на пользу, которую может принести статья. И теперь предстояло столкнуться с последствиями решения.
Вслед за мистером Мейсоном Артур зашел в тесную комнату, которая казалась еще меньше из-за трех объемистых мешков. Журналист принес из отдела художников стул, выбрал место рядом с окном. И присоединился к редактору и двум его подчиненным.
Подтянул к себе мешок, развязал бечевку и не глядя вытащил первое послание. Открытка из плотного картона, на которой была изображен пухлый херувим. Артур перевернул ее и прочитал выведенное печатными буквами сообщение. «Вы попадете в ад, социалистические подстилки».
Мистер Мейсон, куда складываем мусор?
Пока в корзину возле двери. Когда переполнится, что-нибудь придумаем. Я договорился с тряпичниками. Они зайдут завтра и в среду, отдадим им бумагу на переработку.
В прошлые года поток писем в «Зеркало» был не слишком внушительный, но стабильный. После смены владельца и проявления в текстах явной симпатии к идеям социалиста входящей корреспонденции стало больше. Как с благодарностями от новых читателей, так и выражением недовольства в том, что прежде нейтральное издание заняло одну из сторон.
Но даже с учетом этого за месяц приходило меньшей писем, чем за последние сутки. Обычно раз в три недели в редакцию заходила пара тряпичников, которые занимались сборкой бумаги, тряпок, стекла, всего, что можно было отдать на переработку. В этот раз пришлось вызвать их намного раньше.
Артур вытащил из мешка следующее послание. Простой лист бумаги, сложенный конвертом и запечатанный свечным воском. Присмотревшись, Уилсон разобрал, что оттиснуто на печати. Аверс монеты в один пенс.
Сломал воск и развернул письмо. Пробежался глазами по тексту. Судя по ровному и аккуратному почерку, автора часто и много писал, конторский служащий или клерк. Подписи не оказалось.
В письме отправитель жаловался на своего тестя. Тот не попадал под данные профессором философии характеристики ни возрастом, ни типом работы. Но автор подчеркивал, что отец его жены тот еще мерзкий сукин сын. И наверняка способен совершить немотивированное убийство.
Артур вздохнул и отправил бумагу следом за открыткой. Следующие четыре часа журналист разбирал почту вместе с тремя работниками отдела. Из всех просмотренным Уилсоном писем едва ли каждое двадцатое содержало потенциально важную информацию. Журналист откладывал их в сторону, чтобы их перечитал редактор Мейсон и дал свое заключение.
После полудня к офису «Зеркала» подъехала почтовая карета, из которой выгрузили еще два мешка. Когда их затащили в комнату, Артур с тоской оценил предстоящий объем работы. Похоже, следующие дней пять он проведет в тесном прокуренном помещении, погружаясь в безумные послания обеспокоенных горожан.
В семь вечера решили остановиться. Совместными усилиями разобрали чуть больше половины одного мешка. Перед уходом Артур заглянул в кабинет дежурного редактора. Литтл писал на телеграфном бланке, но увидев журналиста, отложил стальное перо в сторону.
Джеймс, мне пришла в голову мысль. Надо объявить награду, которую выплатит именно «Зеркало Ландариума» человеку помогшему найти убийцу.
О вознаграждении заявили городская полиция и хозяин металлургического завода Фостера-Бургеса, непосредственно сам мистер Фостер. На него работал второй убитый. На их фоне любая сумма, которую можем себе позволить, покажется бледной тенью.
Это не важно. Объявим, что весь заработок с дополнительного тиража пойдет на награду. И редакцией в каждую секунду двигало желание помочь, а не алчность.
Возможно, идея стоящая, медленно протянул Литтл. Но это может оказаться слишком дорого.
Мы заявим, что отдадим всю прибыль. Но совсем не обязательно так делать.