Тебе сколько суток Лев Ильич отвалил на всю эту музыку?
Пять.
Сам просил?
Да.
Ну и дурак, спокойно констатирует Клименко. Лишний день в запасе всегда не мешает иметь. Вот бы и пригодился для Лисичанска.
Черт возьми! Действительно, пяти суток маловато. Но Прут уехал на совещание в политотдел штаба армии, возвратится не скоро. Продлить командировку некому.
Слушай, Алешенька, неожиданно вмешивается Гельтур, а почему бы тебе не плюнуть на мост?
Я поднимаю голову.
Уже плюнул. Буду добираться через Лисичанск.
А почему бы тебе, Алешенька, с нарастающим торжеством продолжает Гельтур, не плюнуть на Лисичанск?
Что он там еще придумал? Впрочем, об этом я узнаю минуты через три. Нужно же человеку время, чтобы поплясать на костях ближнего своего...
Через три минуты Гельтур наконец добирается до сути дела. Оттеснив меня и Клименко, он склоняется над столом.
В лесу пока не развезло? энергично спрашивает Гельтур.
Не развезло.
Значит, ты выйдешь к реке. Лед пока держится?
Держится.
Тогда зачем тебе мост?
Гельтур чувствует себя стратегом. Его руки с длинными пальцами парят над картой.
Перейдешь реку вот здесь и топай на Кременное, пока ноги несут!
Что ж, пожалуй, он прав. Лисичанск отпадает: на этот вариант у меня просто не хватит времени. Значит, план Гельтура лучший, хотя бы потому, что он единственный. Клименко, если судить по движению бровей, тоже думает так.
Ну, что ж, говорю я максимально кислым тоном,
пожалуй, можно и так.
Можно и так! возмущается Гельтур. Ты лучше скажи мне, как можно еще?
Я пожимаю плечами.
Теперь остановка только за солдатом, который пойдет со мной. Еще вчера я позвонил в полк и попросил прислать парня получше, из взвода пешей разведки. Дело мне предстояло нелегкое на такое опасно идти одному. Солдат должен вот-вот явиться. Кстати, не он ли это?
Потеснив плечом в дверях нашего конюха, в комнату прокуратуры бочком вваливается розовощекий богатырь. И как только сходится шинель на такой широченной груди! Ушанка на голове у парня сидит прямо, без лихости, основательно. Вещевой мешок набит до отказа. На коротком ремне тускло поблескивает вороненой сталью новый, словно со склада, трофейный автомат. Богатырь докладывает, обращаясь к Клименко, как к старшему в звании:
Ехврейтор Хвыленко. Прибыл по вашему приказанию!
То к нему, кивает на меня Клименко.
Я подхожу к солдату, протягиваю руку.
Лейтенант юстиции Кретов.
Лапа у парня, как тиски.
Я переспрашиваю:
Так как ваша фамилия?
Хвыленко, басит он единым дыханием.
И вдруг, вскинув руки к поясу, поясняет:
Руки в боки хвы, Хвыленко.
Филенко, значит?
Так точно.
Шерлок Холмс провалился под лед
Мы идем какой-нибудь час, а фронт уже кажется далеким-далеким. Где-то аукают два орудия словно в другом мире. Облака плывут над нами, сквозь серое и белое уже густо проступает синева. В этих местах река похожа на заячий след: кружит, петляет, бросается из стороны в сторону. Пожилой ездовой Галкин, который знает абсолютно все, даже больше, чем Гельтур, рассказывал мне, какой здесь бывает разлив. Река затопляет все окрестные низменности и становится похожей на озеро, заросшее камышом. Только вместо камыша верхушки затопленных деревьев...
Сколько дней осталось до паводка? Хоть бы не меньше пяти!
Спустившись с обрыва, мы долго бродим по низине отыскиваем место для переправы. Продираемся сквозь густой кустарник, еще по-зимнему жесткий и ломкий, и он мстительно хлещет нас, норовя ударить по лицу.
Кажется, бродим мы напрасно: лед отошел от берега уже повсюду. Он лежит на реке, как огромный белый плот.
В просветах сквозь мутноватую воду видно, как шевелится на дне какая-то жухлая растительность да лохматится мох на рыжих камнях.
Что ж, будем прыгать. Я разбегаюсь, отталкиваюсь посильней... Ничего, держит! Трещит, а держит.
Филенко тоже прыгает. Из свежей трещины у него под ногами быстро сочится вода.
Теперь вперед, скорее вперед. Но скорее не получается. Делаю три шага лед трещит. Иду в сторону, а там лужица. Местами снег серый, местами белый, где же лед надежней? Серый это, наверное, от воды. Так что, пожалуй...
Товарищ лейтенант, говорит Филенко, а ну я...
Он быстро идет впереди, уверенно отклоняясь то вправо, то влево. Мы делаем хитроумные зигзаги. Улыбаясь, солдат поясняет:
Ще от таким пацаном по льду бигав. Наша школа за ричкой була...
И вот перед нами поросший лесом другой берег, который через пять шагов станет нашим берегом. Вернее, через четыре шага и один прыжок. Первым прыгает Филенко.
Ось тут повужче, говорит он мне уже с берега, показывая пальцем.
Да ладно...
Я снова разбегаюсь, снова отталкиваюсь изо всех сил. Под ногой словно вата, толчок не получился. А, черт! Успеваю забросить на берег свою полевую сумку... Филенко тычет мне приклад автомата... Плеск, холод, ледяные брызги в лицо...
Цепляясь за ветки кустарника, выбираюсь из воды. Впрочем, «выбираюсь» понятие относительное. Вода в сапогах, в шинели, в гимнастерке. Вода течет по мне. И холодно, до чего же холодно! Только ушанка сухая.
А ведь все шло так хорошо! Один неверный шаг, в самом прямом смысле слова, и все пропало.