«Он ищет укрытия, ему нужна помощь! Энн закричала. Двое стрелков-гуркхов снова подняли винтовки. Один из бегущей троицы патанов опустился на колено, удержался на ногах и выстрелил. Одинокий мужчина свернулся, как подстреленный кролик, и упал ничком. Там, где он упал, он продолжал ползти и корчиться, все еще держась за длинный джезайль в правой руке. Извиваясь рывками и спазмами, он добрался до расщелины в скале. Энн закричала: «Спасите его!» И обнаружила, что бежит вверх по холму. Она забыла о пулях и о коме в горле. В ее голове не было ничего, кроме лица одинокого мужчины. Он был так близок к безопасности, когда пуля сзади сбила его с ног; он был немолод, но его лицо было лицом потерянного человека, человека, далекого от матери, жены или дочери.
Она, спотыкаясь, поднялась на холм. Прибежавшие патаны приблизились. Двое гуркхов начали стрелять, пробежав несколько шагов, стреляя, перезаряжая, снова убегая, крича ей, чтобы она вернулась. Она поняла смысл, хотя слова ничего не значили. Ее мать снова начала кричать.
Один из трех патанов упал, раненный в голову гуркхом справа от нее. Она увидела, как его бородатое лицо растаяло, и он исчез. Другие патаны хотели остановиться и выстрелить, но после небольшого колебания передумали и побежали дальше. Она и гуркхи не смогли добраться до одинокого человека раньше, чем это сделали его враги. Дыхание с шумом вырывалось из ее легких, а лицо стало пунцовым. Одинокий мужчина лежал, распластавшись на животе. Красная струйка его крови стекала по камням. Его правая рука бесцельно двигалась по голой поверхности каменной плиты под головой. Он выпустил из рук джезайль. Патаны добрались до него, когда Энн и стрелки были еще в двадцати ярдах от него. Блеснули ножи, и патаны атаковали. Длинный стальной отблеск закончился в спине одинокого человека.
Винтовки гуркхов разорвались у нее над ухом, но руки у них были потные и дрожали, и оба выстрела прошли мимо цели. Патаны, не останавливая своего стремительного бега, схватили джезайль одинокого человека, развернулись и поскакали, как олени, обратно на холм. Они бежали неутомимыми, неровными шагами, мелькая, разделяясь, снова сближаясь, их одежды развевались. Гуркхи выстрелили еще по два раза каждый, но патаны бежали дальше. Потом они ушли.
Энн медленно опустилась на колени рядом с одиноким мужчиной. Она не чувствовала острых камней под собой. Она ухватилась за рукоятку ножа в
его спине и потянула. Лезвие заскрежетало по кости, под пальцами забурлила кровь. Если бы ей сказали сделать это, она бы не сделала, но сейчас это не казалось ужасным. Ему нужно было все, что она могла ему дать. Гнев против его врагов чуть не задушил ее.
Лезвие со скрежетом высвободилось. С полминуты кровь сочилась сквозь одежду одинокого мужчины, затем прекратилась. Энн подняла голову, слезы текли по ее щекам, и увидела двух гуркхов, стоящих рядом с ней. Они смотрели вниз, их рты были плотно сжаты; один из них пошевелил раненого носком ботинка. Вахли, бадмаш, сказал он, покачал головой и сморщил нос.
Это не имеет значения, прошептала Энн. Мы должны отнести его вниз. Она сделала движение, чтобы поднять мужчину, который неподвижно лежал на животе, повернув голову набок. Она увидела, что его глаза открыты и ничего не выражают. У него отвисла челюсть, но он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Он потерял тюрбан, и кровь запеклась под его длинными волосами.
По склону холма к ней приближались сапоги. Майор Хейлинг, тяжело дыша, склонился над ней, уперев здоровую левую руку в бедро, пот стекал за черной повязкой на правом глазу. Подошли пять или шесть горцев, собрались вокруг и уставились вниз на раненого человека и на холм. Один из них сказал: «Ну, Джонни, ты прикончил этого иня!» и похлопал гуркхов по спине.
«Нет!» закричала Энн. «Он не мертв. И он стрелял не в нас. Это за ним охотились остальные!»
Хейлинг нахмурилась и коротко сказала: «Принеси одеяло. Поторопись». Один из горцев заковылял вниз по склону.
Хейлинг склонилась над раненым и заговорила с ним тихо, настойчиво, на резком языке. Наконец он встал. «Он не может говорить. Боюсь, он парализован. Хотел бы я знать, откуда он. Он не здешний. Как и остальные, двое мертвых там, наверху. Если бы это было так, все было бы проще.
Все еще хмурясь, он стоял, прижимая крючок к металлической пряжке ремня. Энн внезапно села и обхватила голову руками. Сквозь головокружение она услышала, как Хейлинг спросила: «Что делал этот человек, мисс Хилдрет, когда вы впервые увидели его?»
Его голос был настороженным, немного жестким. Он снял шлем, и она увидела седину в его густых темных волосах и заметила, как ссутулились его плечи, какой он теперь немолодой и усталый. Он нравился ей больше, чем когда-либо.
Она рассказала ему все, что произошло. Хейлинг медленно покачал головой, не отрывая взгляда от человека в мантии на скале, чьи мрачные глаза были устремлены через дорогу на север. Мужчина лежал абсолютно без движения. Энн увидела, что он все еще дышит.
Хейлинг сказала: «Они забрали его джезайля? Во всех других отношениях это похоже на кровную месть. Но почему они должны так многим рисковать ради его джезайля?» Вы уверены, что это была не современная винтовка?