Волнение передалось лошадям. Солнечный луч заметался по дороге, и кучер спрыгнул вниз, чтобы придержать головы лошадей. Запыхавшаяся Энн спешилась. Грум забрал у нее поводья, а она осталась стоять посреди дороги и смотрела на холмы, прижав руку к горлу. Сержанты выкрикивали приказы, погонщики волов прикрикивали на своих быков; звуки отдавались удвоенным эхом от скалистого склона холма.
Гребень ближайшего невысокого кряжа тянулся параллельно дороге примерно в трехстах ярдах от нее. Солнечный свет, тени и выступы скал разбивали поверхность хребта на тысячи узоров, которые, казалось, двигались, танцевали, когда над ними мерцал воздух. Внезапно Энн увидела человека, бегущего вдоль хребта. Откуда-то оттуда она не могла определить, откуда именно, над дорогой раздались новые выстрелы. Рядом с ней солдат-горец закричал и упал на колени, его рука безвольно болталась, а лицо исказилось. Хейлинг спешилась и побежала вверх по дороге. Мимо, тяжело дыша, пронеслось с десяток гуркхов во главе со своим джемадаром. Должно быть, это ограбление, подобное тому, что было в Америке, но кто был бы настолько глуп, чтобы попытаться ограбить конвой, в котором было сто вооруженных солдат?
Ей хотелось бежать, как бежали мужчины, кричать, визжать и присоединиться к их активному возбуждению, но она не знала, с чего начать. Она вспомнила пугающий свист пуль и сползла вниз, чтобы сесть в неглубокой канаве у дороги. Ее мать все еще была в экипаже, яростно крича на отца. Ее отец осторожно спустился на землю и неуклюже двинулся вперед, чтобы присоединиться к солдатам. Анна рявкнула: «Успокойся, мама, и спускайся сюда!» но ее мать не двинулась с места.
Она не видела ни одного «врага», кроме одного бегущего человека, но он исчез. Одна из фотографий в «Иллюстрейтед Лондон Ньюс» сделала бы это совершенно ясным: туземцы с ножами несутся вниз по склону, солдаты стоят там в шеренге, языки пламени вырываются из винтовок. Но все было не так. Некоторые солдаты опустились на колени, некоторые стояли. Из них доносились взрывы мерзкой брани и невероятно! смех. Стрельба прекратилась.
Она снова увидела бегущего человека, на этот раз отчетливо, и увидела длинный нож в его руке. Ее горло сжалось так, что слова, которые она пыталась прокричать, выходили шепотом. «Туда! Вон у той скалы!
Майор Хейлинг ушла, ее отец ушел, ее мать сморкалась. Никто не слушал. Энн подхватила свою рясу и побежала вдоль канавы к солдатам, карабкаясь по неровной поверхности, спотыкаясь, когда поворачивала голову, чтобы не спускать глаз с бегущего человека. Она увидела, как он присел и поднял джезайль. Солнце заиграло на латунных полосах вокруг длинного дула, но он целился через холм, подальше от них всех на дороге. Кроме того, он спрыгнул слева от скалы в поисках укрытия; с дороги любой, кто знал, куда смотреть, мог его ясно видеть. Кем бы ни были его враги, они были дальше справа. Она остановилась, тяжело дыша, посмотрела в ту сторону, куда одинокий мужчина указывал своим джезайлем, и мельком увидела развевающуюся серую ткань и, на мгновение, движение мужской головы.
Рядом с ней она обнаружила двух
стрелков-гуркхов. Они держали ее куртку, осторожно дергая за подол и застенчиво улыбаясь. Они указали назад, на дорогу, и хором произнесли: «Вапас, мисс сахиб, вапасджао». Их хиндустанский звучал так же угловато и неуклюже, как и ее собственный. Робин сказала ей, что гуркхи приехали из Непала и вовсе не были индийцами.
Она схватила одного из них за руку, указала на одинокого мужчину на холме и крикнула: «Декко! Admi! О боже, этот он что, друг? Затем она указала направо, крича: «Бадмаш там! Не здесь, там!»
Стрелки сразу же увидели одинокого человека слева от скалы. Они подняли винтовки, а Энн покачала головой и закричала: «Нет, нет!» и огляделась в поисках кого-нибудь, кто мог бы перевести.
Там никого не было. Она увидела горцев и остальных гуркхов, с трудом взбирающихся по правой части склона. Если бы они продолжили в том направлении, то пришли бы туда, где прятались враги одинокого человека. Она увидела там, наверху, широкую спину своего отца, а на холме рядом с ним голый зад горца, чьи килты были задраны на его теле, когда он споткнулся о камень. Горец встал, и ветер донес до нее смех, бряцанье оружия и мерзкие, непонятные слова. Она услышала, как Хейлинг повысила голос, ругалась, отдавала приказы, становясь все тише по мере того, как солдаты удалялись за холм. Впереди раздался выстрел, затем еще один. Стрельба переросла в перестрелку. Солдаты прекратили стрелять, затем побежали вперед за спиной у ее отца, повернули направо, перевалили через гребень и скрылись из виду.
Одинокий мужчина все еще сидел на корточках у всех на виду на склоне холма. На дороге погонщики волов успокаивающе шипели своим животным. Женщина в зеленом опустилась на колени в канаве, чтобы перевязать раненую руку рядового из Хайленда, и Энн с удивлением увидела, что это Эдит Коллетт, которую ее мать называла «быстрая».
Затем, прямо с вершины холма, четверо патанов вышли из укрытия и побежали вниз на одинокого человека с джезайлом. Он обернулся вокруг своего камня, прицелился, выстрелил и снова упал. Один из бегущих упал, остальные бросились вперед, перепрыгивая с камня на камень в развевающихся одеждах и с солнцем на ястребиных лицах. Солдаты справа не могли их видеть. Одинокий мужчина поднялся, повернулся и отчаянными шагами бросился вниз по склону к дороге.