Да, это я, подтвердил он.
С вами говорит председатель товарищеского суда жилконторы Трещинская. Товарищ прокурор, правда, что Ватунский убил свою жену?
По
этому вопросу ничего сказать не могу, сам ещё не в курсе.
Как же так: прокурор района и не в курсе?
Вот так, товарищ Трещинская.
Он помнил её маленькая подсушенная старушка, деятельная, как снегоуборочная машина.
Тогда я вам расскажу. Он ударил жену, а она упала и головой прямо о телевизор. И разбила.
Телевизор?
Голову, товарищ Гаранин, обиделась Трещинская. Скажите, что будет Ватунскому?
Для этого нужно провести расследование. Пока ничего не могу сказать.
Как же быть? К нам идут граждане, спрашивают.
А что говорить? Уже пьяница приходил. Вы, говорит, меня выселять собираетесь, а я свою жену не убил. Что ему отвечать?
Говорите, что идёт следствие, которое разберётся. До свидания, товарищ Трещинская.
Гаранин быстро положил трубку тут самое главное быстро положить. Будь эта Трещинская в кабинете, от неё было бы не избавиться. Конечно, пенсионеры-общественники нужны, хотя иногда мороки с ними больше, чем пользы. Но звонок полезный значит, на выездной будут вопросы о Ватунском.
Гаранин подумал, что о происшествии надо сообщить прокурору города, но без доклада следователя не решался могут быть неточности. Впрочем, прокурору наверняка уже всё известно из милицейской оперативной сводки, и он может позвонить в любой момент и спросить о подробностях. Гаранин посмотрел на телефонный аппарат, который, словно загипнотизированный, вдруг зазвонил.
Слушаю. Он схватил трубку, напряжённо вдавливаясь в круглое жёсткое кресло.
Алло, товарищ Гаранин, это вы? спросил женский надтреснутый голосок.
Да, это я, и никто другой, повысил прокурор тон, но мы с вами уже поговорили.
Товарищ Гаранин, мы тут посовещались на месте и решили к вам подъехать, обсудить этот невероятный случай.
Товарищ Трещоткина!
Трещинская Клавдия Гавриловна.
Товарищ Трещинская Клавдия Гавриловна! Во-первых, мне некогда, я готовлюсь к выездной сессии. Во-вторых, до окончания расследования ничего обсуждать я не имею права. Прошу больше не беспокоить. До свидания!
Он швырнул трубку на аппарат, и тот недовольно вякнул. И молчал ровно столько, сколько требуется секунд для набора пяти цифр на диске.
Гаранин остервенело схватил трубку и закричал, делая между словами паузы:
Какого чёрта звоните вам сказано!
Это вы с кем так? услышал он спокойный и чуть насмешливый голос и, сразу узнав его, выпрямился в кресле:
Здравствуйте, Алексей Фёдорович! Да так названивает тут один хулиган.
Здравствуйте, Семён Семёнович. Хочу узнать о Ватунском. Действительно убил?
Он её ударил, а она головой стукнулась о тумбочку, пересказал он, что слышал от Юркова.
Ну и что это юридически?
Алексей Фёдорович, сейчас трудно сказать. Может быть, несчастный случай. Следователь разберётся.
Кто?
Рябинин.
В очках, лохматый?
Да-да, он, подтвердил Гаранин, стараясь по тону угадать, как отнесётся первый секретарь райкома к этой кандидатуре. Он ничего бы не угадал, не скажи тот «лохматый». В этом слове Гаранин уловил иронию.
Алексей Фёдорович, может, заменить следователя?
А этому не доверяете, что ли?
Нет, вполне доверяю. Опытный. Есть, правда, недостатки
Попрошу вас, перебил секретарь, и Гаранин представил, как он бросает торопливый взгляд на часы, сообщить мне результаты следствия. Всего хорошего, Семён Семёнович.
До свидания, Алексей Фёдорович. Прокурор держал трубку, пока она основательно не напищалась.
Неудачно получилось, что дело попало к Рябинину. Происшествие с таким резонансом, а попало к Рябинину.
4
Ну, что там, Сергей Георгиевич? Поздновато докладываете.
Рябинин начал рассказывать, но было видно, что прокурор уже всё знает. Он дослушал и стал задумчиво постукивать карандашом по столу. Это не значило, что Гаранин думал, он что-то хотел сказать, но не решался.
Выходит, главный инженер комбината, полуспросил, полуутвердил прокурор.
Выходит, неосторожное убийство, уточнил Рябинин.
Гаранин прищурился и утратил задумчивое выражение решил чего-то не говорить.
Здесь мне звонили, всё-таки полусообщил он, но Рябинин уже понял, что ему звонили.
Кто звонил?
Люди разные.
Ах, разные.
Прокурор добродушно
улыбнулся, положил карандаш и достал сигарету. Его кругловатое, полное лицо опровергало ходячее мнение, что прокурор обязательно свиреп и зол. Он закурил, пустил струйку дыма в лопасть вентилятора и заметил:
Ну и характерец! Я же вам ещё ничего не сказал.
Собирались сказать, Семён Семёнович.
Ну, вы тут свои психологические штучки не употребляйте, я не на допросе. Надо будет сказать и скажу.
По-моему, обязательно скажете, буркнул Рябинин.
И скажу! вдруг разозлился Гаранин, как часто злится человек, которого неожиданно поймали на нехорошей мысли. Это раздражает больше, чем быть пойманным на нехорошем деле. Видимо, поступая плохо, человек всегда готов к упрёку. А нечистый замысел внутри и вдруг его бесцеремонно оттуда тащат, как рака из норы.
Гаранин затянулся раза два, сразу успокоился и вяло сказал: