Шрифт
Фон
сколько было вождей и кто они, как приходилось
тяжко ему, как он спас Мэона для скорбных известий,
всё рассказал. А знать, и тесть, и верная стража
речи дивились его, и ярился изгнанник тирийский.
Солнце, по краю небес к вечернему морю склонившись,.
пылких коней распрягло, и огненно-красные кудри
под океанской струёй омывало; к нему подбегает
410 дщерей нереевых сонм и Горы поспешной стопою:
те поводья берут, другие венца золотого
гордый убор и на влажной груди ремешки распускают
жаркие; часть запряжку ведет утомленную к сочным
травам и, дышло подняв, возок запрокинутый ставит.
Ночь подошла и заботы людей и зверья возбужденье
угомонила, плащом небеса укутала черным
и успокоила всех, одного исключая Адраста
да лабдакийцев вождя: Тидея же долгий осилил
сон, наполняя его виденьями доблести мощной.
420 И между теней, в ночи блуждающих, бог зачинатель
битв, и аркадский предел облетев, и немейские пашни,
также и тенарский мыс, и град Аполлона Ферапну,
звоном оружия всё поражает и, сея смятенье,
полнит любовью к себе: Гнев с Яростью шлем оперяют,
Страх-приспешник коней погоняет, Молва как дозорный,
разноголосо трубя, повязавшись пустою тревогой,
пред колесницей летит, подгоняемая крылоногих
храпом коней, и ворчит беспрестанно, и перья смятенья
сеет: кровавым бичом её побуждает возница
430 с былью и небыль сказать, а отец с колесницы высокой
яростно скифским копьем ей спину и голову хлещет.
Так коли выпустят их из узилищ эоловых гонит
вихри Нептун пред собой и бросает летящие вольно
в море Эгейское; с ним невеселое сопровожденье:
над кнутовищем ревут Ураганы, обильные ливни
и Облака, и земли исторгающая основанья
черная Буря; стоят Киклады, дрожа на опорах
зыбких, и даже тебе от Микона с Гиарою страшно,
Делос, отторгнутым быть, и ты призываешь питомца.
440 Рдяная ликом, уже выводила седьмая Аврора
радостный день к земле и богам, когда из покоя
тайного старец герой персеев вышел впервые,
недоумения полн пред войной и зятьев озлобленьем,
духом нетверд: вернуть ли закон оружьем, народы
новым стрекалом язвя, иль, может быть, лучше уздою
гнев их унять, удержав на аркане мечей беспокойство.
К этому мира покой побуждал, к другому безделья
мерзкого стыд, и люд несговорчивый, новой приманкой
битв увлеченный. И вот его посетила в сомненьях
450 поздняя мысль: пророков умы и божий храмы,
зрящие правду, спросить. Тебе о грядущем забота,
Амфиарай, предстоит, а с тобой Амифаона отпрыск,
старец и сам, однако умом и Фебом цветущий,
вместе шагает Меламп; и кому Аполлон благосклонный
полнил щедрее уста киррейской водой неизвестно.
Прежде всего по нутру и крови животных пытают
трепетно волю богов, и в пятнах сердец у двузубых
видят запрет, и беду в угрозах жилы зловещей.
Но у бесплодных небес предвещаний просить остается.
460 Есть дерзновенным хребтом устремленное ввысь возвышенье
(жители Лерны его Афесантой наименовали),
у арголидских племен священное. Молвят, оттуда
быстрый Персей посягнул на тучи полетом высоким,
в ужасе матерь его, завидев, как он устремляет
шаг со скалы, за сыном едва не ринулась следом.
Оба пророка к скале, власы святые украсив
бледной оливы листвой, а чело белоснежной повязкой,
вместе выходят, едва осветило всходящее солнце
луг, увлажненный росой, и расплавило стынущий иней.
470 Первым Эклид призывал Юпитера просьбой привычной:
«О всемогущий отец, ты даешь пролетающим крыльям
силу совета, и ты грядущего знание даришь
птицам и с неба вещать о причинах велишь сокровенных,
знаем о том; и верней ни Кирра для нас из пещеры
бога не вышлет, ни дуб, который листвой хаонийской
в чаще молосской звенел у тебя, пусть даже иссохший
спорит Аммон и пытается глас состязаться ликийский,
или же нильский телец, иль Бранх, сравнявшийся с отчей
честью, иль Пан, чью свирель насельники Пизы холмистой
480 могут в ночи услыхать из ликаонийского мрака.
Прочих щедрее почтен, кому очевидно Диктиец
вышлет летуний благих. За что непонятно, но древен
оный пернатым почет: творец ли небесного свода
так уготовал, сплотив в зародыши новые хаос;
в том ли дело, что быв изначально нашими, души
тело сменив, в дуновенья вошли; иль чистейшая область,
чуждая зла, и с землей общенье нечастое учит
истине, это тебе, земли и богов созидатель
высший, виднее. А нам о началах войны арголидской
490 и предстоящих трудах дозволь у неба проведать.
Коли дано и уже неизменно решенье у строгих
Парок лернейским копьем отверзть врага эхионцев,
знаменья дай и слева греми, и добрые вести
всякая птица меж звезд провещает на тайном наречье.
Коли нельзя то сдержи нас теперь и птицами справа
день бездонный закрой». Так вымолвил он и на мощном
выступе тело простер, и много неведомых знаков
сплел воедино, впитав темноту необъятную мира.
Звезды как должно засим разделили и всею душою
500 долго и зорко они за воздушным пространством следили.
И наконец произнес Амифаонид-прорицатель:
«Амфиарай, посмотри: в высоте поднебесья тревожной
не провела ни одна борозды безоблачной птица,
и ни одна, охватив окоём, не парит в безмятежном
реянье, в благостный час ни одна, улетая, не крикнет.
Тайный треножников страж и пылающий молниеносец
скрылись, и русой молчит Минервы когтистая птица;
Шрифт
Фон