Разумеется, вторю я.
Мы покидаем кинозал и подходим к последней двери в конце коридора. Нина останавливается, положив ладонь на круглую дверную ручку.
Это, наверное, моя комната? спрашиваю я.
Что-то вроде того Она поворачивает ручку, которая отзывается громким скрипом. Невозможно не заметить, что эта дверь намного толще любой другой. За дверью темный лестничный пролет. Ваша комната наверху. У нас вдобавок ко всему благоустроенный чердак.
Темная узкая лестница выглядит совсем не такой шикарной, как остальные помещения. И потом они что, умерли бы, если бы вкрутили сюда лампочку? Хотя конечно, я лишь наемная работница. Не стоит ожидать, что хозяева потратят на мою комнату столько же денег, сколько на домашний кинотеатр.
От верха лестницы отходит короткий, узкий коридор. В отличие от первого этажа потолок здесь угрожающе низкий. Я не из высоких, и все же у меня возникает желание пригнуться.
У вас здесь будет своя ванная. Миссис Уинчестер кивает на дверь слева. А это ваша комната.
Она распахивает последнюю дверь. Внутри царит полная тьма, пока хозяйка не дергает за шнур. Комната озаряется светом.
Она крохотная. По-другому и не скажешь. Мало того потолок наклонный. Дальний конец опускается примерно до половины моего роста. В отличие от хозяйской спальни с ее кинг-сайз кроватью, просторным гардеробом и туалетным столиком из древесины каштана каморка обставлена очень скромно: узкая койка, книжная полка да небольшой комод. Освещают ее две свисающие с потолка голые лампочки.
Комнатка скромная, но меня это устраивает. Слишком благоустроенная означала бы, что работы мне не видать. Тот факт, что это всего лишь маленькая клетушка, означает, что стандарт у хозяйки достаточно низкий, чтобы во мне затеплилась надежда.
И все же что-то в этой комнатке вызывает во мне безотчетную тревогу.
Простите, что она такая маленькая. На губах миссис Уинчестер появляется извиняющаяся улыбка. Зато здесь вам никто не помешает.
Я подхожу к единственному окну. Как и сама каморка, оно крошечное, чуть больше моей ладони. И выходит на задний двор. Внизу возится ландшафтный дизайнер тот же парень, которого я видела на переднем дворе. Подстригает шпалеру огромными садовыми ножницами.
Ну, что скажете, Милли? Вам нравится?
Я отворачиваюсь от окна и смотрю в улыбающееся лицо миссис Уинчестер. По-прежнему не могу определить, что же меня беспокоит. Есть в этой каморке нечто такое, отчего в моем солнечном сплетении образуется комок страха.
Может, это из-за окна. Оно выходит на зады особняка. Если я попаду в трудную ситуацию и станет необходимо привлечь чье-нибудь внимание, меня никто здесь не увидит. И сколько ни кричи, никто не услышит.
Но кого я пытаюсь обмануть? Я буду счастлива
поселиться в этом чулане! Да еще с собственной ванной и настоящей кроватью, на которой смогу вытянуть ноги. Эта узенькая кровать выглядит настолько лучше заднего сиденья моего автомобиля, что я готова расплакаться.
Она само совершенство! говорю я.
Мой ответ приводит миссис Уинчестер в экстаз. Мы спускаемся по темной лестнице обратно, и, оказавшись в коридоре второго этажа, я выдыхаю. Я и не замечала, что задержала дыхание. Что-то в той комнатке было невыразимо пугающее, но если я получу работу, я с этим примирюсь. Легко.
Мои плечи наконец расслабляются и на губах вертится очередной вопрос, когда позади раздается голос:
Мамочка?
Я мгновенно останавливаюсь, поворачиваюсь и вижу в коридоре за нашими спинами маленькую девочку. У нее те же голубые глаза, что и у Нины, только несколько светлее, а волосы почти белые. На малышке платье едва заметного голубого оттенка, отделанное белым кружевом. И смотрит она на меня так, словно видит насквозь. Заглядывает прямо в душу.
Знакомы вам фильмы о страшных культах, например, выстроенных вокруг жутких детишек, умеющих читать мысли, поклоняющихся дьяволу и живущих в полях кукурузы, и все в таком роде? Так вот, если бы эта девочка поучаствовала в кастинге на один из таких фильмов, она непременно получила бы роль. Причем даже без проб. Один взгляд на нее и они бы сказали: «Да, прямо вылитая жуткая девочка номер три».
Сеси! восклицает миссис Уинчестер. Уже вернулась с балета?
Девочка медленно наклоняет голову.
Меня подвезла мама Беллы.
Миссис Уинчестер обвивает руками тощие плечики дочки, но выражение лица девочки не меняется, ее бледно-голубые глаза не отрываются от моего лица. Наверное, со мной что-то не так, раз я боюсь, что этот девятилетний ребенок меня убьет.
Это Милли, поясняет миссис Уинчестер дочери. Милли, это моя дочь Сесилия.
Глаза у крошки Сесилии как два маленьких океана.
Приятно познакомиться, Милли, вежливо говорит она.
Двадцать пять процентов из ста (шанс не маленький!), что она убьет меня во сне, если ее мать наймет меня. И все равно я хочу эту работу.
Миссис Уинчестер целует дочку в светлую макушку, и девочка бежит в свою комнату. Полагаю, у нее там кошмарный кукольный домик, и куклы по ночам оживают. Может, как раз одна из них и станет моим убийцей.
Ладно, меня, кажется, занесло куда-то не туда. Скорее всего, она очень милая девочка. Не ее вина, что ее нарядили в нелепое викторианское одеяние, больше подходящее какому-нибудь ребенку-призраку. И я люблю детей, хотя за последние десять лет общалась с ними нечасто.