Я снова погрузилась мыслями в работу, вспоминая то последнюю книгу, то вопрошая, почему я этим занимаюсь за такие деньги, потом принялась ругать себя за мягкотелость и не умение постоять за себя, за отсутствие амбиций и нелепые оправдания, и почти дошла до своего детства, когда не сумела в школе ответить обидчику, запустив волну непрекращающихся оскорблений, как вдруг услышала легкий скрип где-то во дворе, как будто кто-то осторожно поднимался по лестнице. Тут же покрылась холодным потом, а сердце застучало так громко, что я едва могла различать звуки ночных птиц за окном и легкий шум реки.
Оцепенев от ужаса, я не сразу смогла пошевелиться. Снова сделала над собой усилие, поднялась, стараясь сделать это как можно тише, и прислушалась. Царила тишина, нарушаемся лишь звуками природы, но в голове настойчиво билось лишь одно: бежать.
Побросав в Машкин рюкзак ее же вещи, а так же все содержимое своей сумочки, я одела его на грудь и пошла к выходу, выбрав тот, что вёл на огород. Успела выбежать через заднюю калитку, как послышался шум мотора издалека, а следом показалась и машина с выключенными фарами. Она остановилась прямиком у соседского дома, то есть моего, а я снова побежала, забыв про больную лодыжку, про усталость и вообще обо всем на свете.
Я пробежала лесом, перейдя через речку по отмели, добралась до станции, по той же тропинке, которую знала наизусть, и осела на скамейке, не зная, куда податься дальше. Поезда уже не ходили, оставаться тут было опасно и я снова пошла, теперь уже по направлению к шоссе. Выбрав сторону, ведущую от города, я около полутора часов пыталась поймать попутку, но дураков не было подбирать ночью хромую девицу. Пока, наконец, не сжалился какой-то дальнобойщик. Я наплела про то, как поссорилась с парнем и он, негодяй и подлец, высадил меня прямо на дороге. Это сработало и с тех пор стало моей любимой историей, когда приходилось добираться автостопом.
Ни через какие две недели я не вернулась, просто не знала как. Гонимая лютым страхом, я меняла один паршивый город на другой, то и дело ощущая чьё-то присутствие, как в доме у реки. Я не помнила ни одного номера наизусть, а писать письма на Танькин адрес опасалась, но одно я знала наверняка он идёт за мной. Как я выдержала четыре месяца, для меня загадка. Сейчас же больше удивляет другой вопрос а зачем?..
Домик в лесу
Я решительно открыла дверь и прошла обратно в дом. Сняла ненавистный рюкзак, нервным движением отбросив его в сторону, потёрла ушибленное колено и прошла к старенькой газовой плите, соображая, как нагреть хотя бы воды. Ужасно хотелось выпить горячего. За плитой стоял баллон, я открыла вентиль и через пару минут смогла справиться с задачей. Подставила руки к огню и блаженно прикрыла глаза. Я чувствовала на себе его взгляд, но упорно продолжала игнорировать присутствие. Порылась в навесном шкафчике и нашла чашки, подмерзший чай и слипшийся в один монолит кусок сахара. То, что надо. Поставила на плиту чайник с талой водой (другой не было, спасибо хоть снег выпал), вернулась к рюкзаку и вытащила плитку шоколада, стараясь смотреть прямо перед собой, но боковым зрением все равно видела тёмный силуэт прямо посреди комнаты.
Было так плевать Все, чего я хотела успеть выпить горячего чая. Чайник начал закипать и я машинально приготовила две чашки. Посмотрела на них с недоумением, усмехнулась, слегка качнув головой, но вторую не убрала. Мама всегда учила меня быть вежливой. Мама ужасно так думать, но, похоже, ей повезло, что она умерла раньше.
«Накрыла» на стол и села, уставившись в чашку, с удовольствием сделала несколько глотков и положила в рот плиточку шоколада. Без спешки, без суеты, не оглядываясь. Улыбнулась. Умереть с улыбкой на лице было для меня предпочтительнее. Пусть уже стреляет или вопросы задаёт, сколько можно тянуть.
Я вопросительно посмотрела в его сторону, но он понял это по-своему. Неслышно подошёл, сел за стол и взял вторую чашку.
В самом деле пора сваливать, сказал он, когда я допила свой чай и в одиночку прикончила шоколадку.
Я малость прибалдела от такого заявления и посмотрела на него круглыми глазами, увидев впервые. Лицо показалось смутно знакомым, но как я ни пыталась напрячь память, вспомнить не смогла. Он совершенно точно не был в моих знакомых и уж точно не числился в друзьях. Может, я видела его мельком за эти четыре месяца? Конечно, он же ходил по пятам.
Чего вылупилась? пробормотал, отодвигая чашку. Поднимайся, если не хочешь остаться тут до весны.
Почему до весны? только и смогла спросить, а он пояснил спокойно:
До охотничьего сезона. Раньше в этом лесу им делать нечего, разве что зайцев по сугробам гонять.
Я никуда не пойду, заявила упрямо и демонстративно отвернулась. Подумала и добавила зло: Добегалась.
Хорошо, заявил он неожиданно. Останемся и будем отстреливаться до последнего патрона. Падем смертью храбрых, я не против.
Не поняла нахмурилась, совершенно перестав понимать, что происходит.
Патрон не много, пояснил он, демонстрируя пистолет и запасную обойму. Впрочем, их, обычно, трое, может и сдюжу