Ю х а н и. На чьей же ты стороне?
Л а у р и. А ни на чьей. Я в ваши дела и ввязываться не буду.
Ю х а н и. Кажется, заварили мы кашу.
Л а у р и. Сами ее и расхлебывайте.
Ю х а н и. Стало быть, все, кроме Лаури. Эх, парни, парни, братья Юкола, род мой великий! Уж теперь-то мы схватимся, так схватимся задрожат земля и небо! А ну, братцы мои золотые, берите-ка ножи, топоры или поленья, и схватимся, как семеро быков! Один на всех, и все на одного! Пусть будет так! Вот оно, мое суковатое полено, и пусть пеняет на себя тот, о чью голову я отколю лучину от этого полена. Хватайтесь за поленья, братцы, и выходите вперед, если не боитесь сразиться с мужчиной!
Э р о. Я готов! Не беда, что я меньше всех.
Ю х а н и. Ты, пуговка несчастная! Я опять вижу на твоей роже эту дурацкую ухмылку, и, похоже, ты все норовишь превратить в шутку. Подожди, я тебя проучу.
Э р о. Да что тебе до ухмылки, лишь бы полено мое не шутило.
Ю х а н и. Я тебя живо проучу! Берите поленья, братцы, берите поленья!
Т и м о. Вот мое полено, коль на то пошло. Мне-то совсем не хочется ссоры, но если на то пошло
Ю х а н и. Полено в руки, Туомас!
Т у о м а с. Катись к черту со своим поленом, болван!
Ю х а н и. Да будь ты проклят!
С и м е о н и. Шум-то какой подняли, нечестивцы! Галдите, точно турки поганые. Но я отрекаюсь от вашей затеи, и пусть моя женитьба останется на волю божью.
Л а у р и. Я тоже умываю руки.
Ю х а н и. А коли так, то отойдите в сторону и не вертитесь под ногами! Хватай полено, Аапо! И пусть содрогнутся стены Юколы, когда треснут наши черепа! Тысяча чертей!
А а п о. Ах, до чего жалок человек! Мне становится страшно, глядючи на тебя, Юхани: глаза выпучены, волосы торчат, как репейник
Ю х а н и. И пусть торчат, пусть! Такие волосы как раз по мне.
Э р о. Хотелось бы мне малость потрепать их.
Ю х а н и. Сопляк ты! Убирайся-ка лучше в угол. Прочь! Мне просто жаль тебя.
Э р о. Ты лучше о челюсти своей позаботься. Ее-то мне и впрямь жаль. Она у тебя трясется и подпрыгивает, как нищий на морозе.
Ю х а н и. Погляди, как подпрыгнет сейчас это полено, погляди!
А а п о. Юхани!
Э р о. Бей! За сдачей дело не станет. Может, и я тебя засыплю градом поленьев. Бей!
Ю х а н и. И ударю.
А а п о. Не ударишь, Юхани!
Ю х а н и. Катись-ка подальше! Или бери полено и защищайся, не то я размозжу тебе голову. Бери полено!
А а п о. Да где же твой разум?
Ю х а н и. Вот в этом корявом полене! Погляди-ка, как оно сейчас заговорит.
А а п о. Постой, братец, постой, пока и я возьму в руки оружие. Ну вот, теперь и я с поленом. Но прежде все-таки дайте сказать мне пару слов, крещеные братья Юкола, а потом давайте драться, как взбесившиеся волки. Не забывайте: человек в гневе это не человек, а кровожадный зверь, он не внемлет ни правде, ни справедливости, и меньше всего он может судить о любовных делах. А коль подойти с рассудком к тому, что привело родных братьев к этой драке, то, по-моему, будет ясно: Венла всех нас сразу любить не может, а лишь одного, если она вообще согласится с кем-нибудь из нас пойти рука об руку по тернистой житейской дороге. И думается мне, что-нам лучше всего всем вместе отправиться к ней и всерьез с ней потолковать. Тогда мы и спросим честь по чести, захочет ли она кому-нибудь из нас подарить свое сердце. Коль девица согласится, то тот из нас, кому выпал счастливый жребий, пусть благодарит судьбу, а остальные пускай не ропщут. Раз уж не повезло, то проглоти обиду да надейся, что ты еще найдешь свою нареченную. Вот тогда мы поступим как подобает мужчинам и настоящим братьям. Тогда раскроются сверкающие
райские врата, и на край белоснежного облака оттуда выступят просветленные лики наших родителей. Посмотрят они на нас сверху и громко воскликнут: «Так, так, Юхани, так, Туомас и Аапо, так, Симеони, Тимо и Лаури, именно так, наш маленький Эро! Вы сыны наши возлюбленные, и вот вам наше благословение».
Ю х а н и. Ты говоришь, братец, черт тебя подери, как ангел небесный. Еще немножко, и я заплачу.
С и м е о н и. Мы благодарим тебя, Аапо.
Ю х а н и. Спасибо, брат. Я бросаю полено.
Т и м о. И я тоже. Вот и всей ссоре конец, как мне и хотелось с самого начала.
С и м е о н и. Аапо, будто в зеркале, показывает нам самих себя; за это мы и благодарим его.
Э р о. Давайте споем благодарственный псалом Симеону, мужу праведному и благочестивому!
С и м е о н и. Опять зубоскальство, опять он смеется!
Т и м о. Не смейся, Эро, над божьим словом.
А а п о. Так молод и уже так закоснел!
С и м е о н и. Да, да, так молод и так закоснел. Ох, Эро, Эро! Ничего больше не остается, как только повздыхать из-за тебя.
Ю х а н и. Сдается мне, Эро, что нам раз-другой придется приложить к тебе отеческую руку, потому как мать была с тобою слишком мягка.
С и м е о н и. Нам и впрямь следует наказывать его, пока сердце у него молодо и податливо. Но делать это надо любящей рукой, а не во власти гнева. Злая кара не изгоняет, а, наоборот, вселяет бесов в человека.
Э р о. Вот тебе и самой любящей рукой!
С и м е о н и. Ах, нечестивец! Ведь он ударил меня!