и держаться на ногах. Чем болезненнее падение, тем оно поучительнее; он становится более ловким, внимательным и осторожным при ходьбе.
Ребенок окреп, он начинает бегать, он уже в состоянии перепрыгивать через маленькие канавки, пересекающие и орошающие насаждения его сада. Тогда после повторных попыток и падений он научается соразмерять свой разбег с шириной этих канавок.
Камешек оторвался от берега; ребенок видит, как этот камень опускается на дно, между тем как кусок дерева плавает на поверхности вод. В этот момент он приобретает первоначальную идею о тяжести.
Предположим, что он выудит из канавки этот камень и легкий кусок дерева; благодаря случаю или его неловкости оба они упадут ему на ноги. Неодинаковая степень боли, вызванной падением обоих тел, еще глубже запечатлеет в его памяти представление об их тяжести и их неодинаковой твердости.
Он бросит тот же камень в один из цветочных горшков или в одну из кадок с апельсиновыми деревьями, помещенные вдоль этих канавок; тут он узнает, что некоторые тела ломаются от удара, который другие тела выдерживают.
Не найдется поэтому ни одного просвещенного человека, который не увидел бы во всех предметах наставников, коим поручено дело воспитания нашего детства.
Но разве эти воспитатели не одни и те же для всех? Нет, случай не бывает в точности одним и тем же ни для кого; и если даже предположить, что двое детей обязаны своей ловкостью в ходьбе, беге и прыгании своим падениям, то все же, утверждаю я, невозможно, чтобы случай заставил их упасть точно одно и то же число раз, причем чтобы эти падения были одинаково болезненными, и тем самым дал им одно и то же воспитание.
Двое детей, перенесенные в равнину, лес, театр, собрание, наконец, в лавку, благодаря одному только своему физическому положению не смогут подвергаться воздействию одних и тех же предметов; следовательно, это не вызовет в них одних и тех же ощущений. Кроме того, сколь различное зрелище будет непрерывно представать перед глазами этих детей под влиянием повседневных происшествий!
Два брата путешествуют со своими родителями. Чтобы вернуться домой, им приходится пересечь длинные горные цепи. Старший следует за отцом по крутым и узким дорогам. Что же он видит перед собой? Природу во всех ее грозных проявлениях: вздымающиеся до облаков ледяные горы, нависшие над головой путника скалы, бездонные пропасти, наконец, вершины бесплодных утесов, с которых низвергаются со страшным шумом потоки. Младший брат последовал за матерью по более доступным дорогам, где природа предстает перед ним в более приветливом виде. Какие же предметы раскрываются его взорам? Повсюду холмы, покрытые виноградниками и плодовыми деревьями, повсюду долины с извивающимися в них ручьями, переплетающиеся рукава которых разделяют луга, где пасется скот.
Эти два брата проделали одно и то же путешествие, а увидели весьма различные впечатления. Но тысячи случайностей этого рода могут вызвать то же действие. Наша жизнь есть, так сказать, длинная цепь подобных случайностей. Поэтому никогда не нужно надеяться, что можно дать в точности одно и то же воспитание двум детям.
Но какое влияние на умы может оказать разница в воспитании, вызванная какой-нибудь ничтожной разницей в окружающих предметах? Как! Неужели еще неизвестно, какое различие во всем подходе к вещам и в способе суждения двух людей может вызвать небольшое количество различных идей в сочетании с теми идеями, которые у них одинаковы?
Допустим даже, что случай представляет двум людям всегда одни и те же предметы. Но представит ли он им их в момент, когда у них в точности одинаковое состояние души, когда, следовательно, эти предметы должны произвести на них одно и то же впечатление?
Думают, что дети получают одно и то же образование, когда они воспитываются в одних и тех же школах. Но в каком возрасте они поступают в них? В 78 лет. В этом возрасте их память уже полна представлений, которые, возникнув отчасти под влиянием случая, а отчасти будучи приобретены в родительском доме, зависят от положения, характера, состояния и богатства их родителей. Что же удивительного в том, что дети, вступив в школу с идеями, часто столь различными, обнаруживают большее или меньшее усердие в занятиях, больший или меньший интерес к определенным наукам и уже приобретенные ими ранее идеи, соединяясь с теми, которые им, как и другим, сообщают в школах, сильно изменяют и искажают эти последние? Измененные таким образом идеи, заново сочетаясь друг с другом, должны часто приводить к неожиданным результатам. Этим объясняется то неравенство умов и то разнообразие вкусов, которые наблюдаются у учеников, воспитывающихся в одной и той же школе.