Можно ли сказать то же самое о домашнем воспитании?
Воспитание этого рода, несомненно, наиболее единообразное, наиболее одинаковое. Два брата, воспитывающиеся у родителей, имеют одного и того же наставника, видят перед глазами почти одни и те же предметы, читают одни и те же книги. По-видимому, только разница в возрасте должна вносить разницу в их воспитание. Можно захотеть окончательно уничтожить ее и предположить для этого, что оба брата близнецы. Но спрашивается: будет ли у них одна и та же кормилица? Скажут: а какое это имеет значение? Неужели можно сомневаться во влиянии характера кормилицы на характер вскармливаемого ею ребенка? Во всяком случае в Греции в этом не сомневались, в чем можно убедиться по тому, как там ценили лакедемонских кормилиц. Действительно, говорит Плутарх, если спартанец, еще сосущий грудь, не кричит, если он недоступен страху и уже терпеливо переносит боль, то этим он обязан своей кормилице. Поэтому и во Франции, моем отечестве, выбор кормилицы не может быть безразличен, как он не был безразличен в Греции.
Но допустим, что одна и та же кормилица вскормила этих близнецов и воспитала их с одинаковой заботливостью. Но неужели можно думать, что, когда она передаст их родителям, отец и мать будут относиться с совершенно одинаковой степенью нежности к обоим детям и что предпочтение, оказываемое незаметно одному из них, не будет иметь никакого влияния на его воспитание? Но предположим даже, что отец и мать относятся к ним с одинаковой нежностью. Можно ли сказать то же самое об их домашних? Не будет ли воспитатель относиться к одному из них как к своему любимцу? И долго ли дружба, выказываемая к одному из детей, останется скрытой от другого? Неужели раздражительность или терпеливость учителя, мягкий или строгий характер его преподавания не оказывают на них никакого действия? Наконец, неужели эти близнецы обладают одинаковым здоровьем?
Пусть оба будут первоначально с одинаковым успехом заниматься искусствами и науками. Но вот один будет задержан в развитии какой-нибудь болезнью и даст другому слишком обогнать себя, тогда учение опротивеет ему. Если ребенок утрачивает надежду отличиться, если он вынужден признать в какой-нибудь области известное число стоящих выше него лиц, то он теряет в этой области способность к труду и к живому вниманию. Даже страх наказания тогда бессилен. Этот страх прививает ребенку привычку к вниманию, заставляет его научиться читать и выполнять все то, что ему велят, но он не внушает ему жажды учения, которая одна только обеспечивает большие успехи.
Таким образом, воспитание, полученное в школе или в родительском доме, никогда не бывает одинаковым для двух индивидов.
Перейдем от воспитания, получаемого в детстве, к тому, которое получают в юношеские годы. Не следует считать это исследование излишним. Это второе воспитание наиболее важно. У человека имеются тогда другие воспитатели, с которыми полезно познакомиться. Кроме того, в юношеские годы решается судьба наших призваний и талантов. Это второе воспитание, наименее единообразное и наиболее зависящее от случая, в то же время наиболее способно подтвердить истинность моего взгляда.
По выходе из школы при нашем вступлении в свет начинается воспитание юношеского возраста. Оно менее одинаково и более разнообразно, чем воспитание, получаемое в детстве, но оно более зависит от случая и, несомненно, более важно. Человека тогда осаждает большее число ощущений. Все окружающее его воздействует на него, и воздействует живо.
В возрасте, когда пробуждаются известные страсти, все предметы природы действуют и влияют на человека особенно сильно. Именно тогда он получает наиболее действенное образование, тогда кристаллизуются его вкус и его характер, наконец, именно тогда, когда он является более свободным и более самим собой, загоревшиеся в его сердце страсти определяют его привычки и часто все его жизненное поведение.
Новыми и главными наставниками юноши являются форма правления, при которой он живет, и нравы, порождаемые у народа этой формой правления.
Учителя и ученики одинаково подчинены этим воспитателям. Это главные, но, впрочем, не единственные воспитатели молодежи. К этим воспитателям я причисляю еще место, занимаемое молодым человеком в свете, его бедность или богатство, посещаемое им общество, наконец, его друзей, прочитанные им книги.
Гельвеций К. А. О человеке// Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1974. С. 1922, 2427
потом, неожиданно увлекаясь своими мыслями, посвящал меня в тайны разных экономических и социальных проектов, которыми он мечтал облагодетельствовать человечество. Но главным образом он любил передавать то, что за свою долгую жизнь ему удалось изучить и перечитать. И вот, в часы этих бесед, между прочим, мне впервые пришлось услышать о некоторых математических понятиях, которые произвели на меня особенно сильное впечатление. Дядя говорил о квадратуре круга, об асимптотах прямых линиях, к которым кривая постепенно приближается, никогда их не достигая, и о многих других, совершенно не понятных для меня вещах, которые тем не менее представлялись мне чем-то таинственным и в то же время особенно привлекательным.