Порченая кровь Хэсау, пробормотал Коста под нос, слышанные единожды слова от Наставника.
Как он пришел к дому обозного торговца, Коста не помнил, но в окнах горел свет, и на этот раз ему открыли сразу после второго стука.
***
Старый Керн, дом торговца
Коста уже десять мгновений грел руки о глиняную пиалу и медленно цедил жидкий чай. Объяснять зачем он пришел не пришлось, хотя Коста придумал сразу две причины.
Помощник мастера К отцу? Его нет, он скоро будет, дочь торговца открыла дверь сразу и проводила его на кухню. Твой мастер был вчера.
Коста удивился, но промолчал по привычке. Три декады в обозе он вел себя тихо, говорил мало больше слушал, запоминал и рисовал, тихий малец такое прозвище он получил в караване. Поэтому его так просто пустили в дом. С легкого языка Наставника все знали, насколько он безопасный и молчаливый. Говорит мало, ест много, заикается и постоянно рисует.
На кухне было пусто и пыльно, как будто редко готовили, или Коста увидел край мерных алхимических весов, рассыпавшиеся веточки травы с красивыми соцветиями, маленькие холщовые мешочки, с витой тесьмой сверху и красным оттиском краски на боку или кухню используют для других целей.
Чай, высокогорные сборы, пояснила дочь торговца резко, отобрав сухую веточку из рук и раздвинула ширму, перегораживая часть кухни. Теперь торгуем чаем, идет хорошо.
А соль? Сушеные водоросли и ткани?
Соль? переспросила дочь торговца. Уже продали всю
А т-т-ткани?
И ткани
Коста смотрел, как девушка наклоняет голову, врет и улыбается без тени смущения. Мастер прав он совсем слепой. Как щенок. Так и не научился видеть сути, ни людей, ни явлений.
***
Торговец вернулся раньше, чем Коста допил первую пиалу с чаем. И тоже не удивился визиту и отсчитал дочь.
Вот, глиняная пузатая бутыль, ещё запечатанная сверху воском, перекочевала из рук в руки. Я говорил вчера твоему Мастеру, что нам без надобности, чтобы забирал сразу, а не посылал ученика! Мы уже продали все рулоны, торговец холодно улыбнулся. Но он настаивал, что это лучше позволит краске пропитать ткани.
Нет, нет, больше заказов для писарей нет
Соль? Продали всё, нужно будет снова ехать
Вернемся на побережье
Коста кланялся и снова и снова настойчиво выспрашивал про заказы. Он юн, но учится у Мастера, ему очень нужны фениксы. Он может переписать для господина учетные книги, или изобразить портрет юной мисс, или нарисовать хорошую вывеску он умеет, пока торговец наконец не перестал улыбаться и просто выставил его вон.
Люди лучше всего запоминают первое и последнее сказанное, так учил его Наставник Хо.
На улице Коста поглубже натянул капюшон на голову и обернулся окна дома, из которого его только что выставили, гостеприимно сияли теплым желтым светом.
***
Во флигель он крался в темноте, как мышь, стараясь, чтобы ни входная дверь, ни одна из ступенек не скрипнули. Света был погашен везде, дверь в комнату Мастера плотно закрыта, стол внизу чист.
В его каморке, на столике у тахты стояла миска, прикрытая полотенцем, и рядом два одинаковых фиала с эликсирами на куске пергамента, где рукой мастера было выведено: вечер, утро.
Коста вынул пробку и понюхал успокоительное, а потом во вздохом вытащил из кармана пузатую глиняную бутыль, которую ему дал торговец, и пристроил рядом.
Деньги за состав ему вернуть отказались.
В первой же алхимической лавке по пути ему указали мастера, по привязанной к бутыли бумажке. И конечно, мастер Хо выбрал самую дешевую лавку из всех и самого скаредного алхимика.
Нет, нет, сразу замахали на него руками. Деньги не возвращаю, я вчера сразу говорил вашему мастеру такой состав никто не заказывает, потом не сбыть где это видано, чтобы краски укреплять, чтоб не горели и не смывались краски по ткани сразу особые идут, отличный состав у него есть, если юный ученик желает
Юный ученик не желал.
Коста вообще не успел сначала вставить ни слова, и только когда алхимик убедился, что он не хочет требовать деньги обратно, пояснил, как использовать четыре капли на большой котел, полоскать, сушить и вещи, как новые.
Ужин Коста старательно умял, а потом зажег ещё пару свечей, расстелил пергаменты на столе и начал рисовать.
Рисовать всё, что запомнил этим вечером. Каждую
деталь: холодную улыбку торговца, угол мерных весов на кухне, ширмы, рассыпанные по столу соцветия, оттиск на холщевых мешочках, морщины на лице алхимика
Наблюдать. Созерцать. Впитывать и никогда не вмешиваться так говорил Мастер. Писарей не замечают, писари меньше, чем никто, но это вовсе не значит, что ничего не должен замечать писарь.
У закрытой двери мастера Коста простоял с поднятым вверх кулаком пару мгновений, сжимая в другой руке листки, на которых ещё не до конца просохла тушь.
И опустил, так и не постучав.
Вопрос уже решен, щенок! Я сказал, всё уже решено!
***
Утром в день шестого спуска Коста поднялся затемно, так рано, что на небе ещё были видны последние звезды. Натянул в темноте штаны, ханьфу и прокрался вниз.
Когда он вернется днем отряд уже уйдет. Разорвать контракт имеет право каждый вольнонанятый а он просто хочет жить. Жить, а не остаться внизу, как Тео.