И звери наконец-то получают свободу. Я спускаю их на Святого вместе с ударом в челюсть. Стая воет, требуя крови. Я даю им кровь.
Глава 4. Друзья
Тренируйся, приказываю Шустрому, вручая ему пистолет. Док выставил для него на скамейке десяток стеклянных и жестяных бутылок из-под пива. У тебя час.
Грех, я же
Пасть захлопнул и приступил.
Шустрый нетвёрдой рукой берёт пистолет и направляет в сторону скамейки. Я закатываю глаза. Впрочем,
я не ждал от него умения обращаться со стволом, тем более меткости. Он в нашей группе для других задач. Мне лишь нужно добиться от него спокойствия, чтобы он не вздрагивал от звука выстрела и почувствовал отдачу оружия. Прежде чем он использует это оружие по назначению.
Отойдём, кивает Док.
Я, поглядывая на Шустрого, отступаю за Доком к нашей машине. Док мрачнее обычного. И до бесячего нервный. Есть у него дурацкая привычка наглаживать бритую башку, когда в ней копятся не менее дурацкие мысли. Прикуриваю сигарету и выжидающе поднимаю бровь.
Нахер нам Святой? Ты ему веришь? Док тоже закуривает. Ты видел, как он вырубил Ржавого? Дашь ему пушку, и он всех нас перестреляет в спину.
Ты задал три вопроса и, не услышав ответ ни на один, делаешь мне замечание?
Док виновато пожимает плечами и кончиком сигареты указывает на Шустрого:
Если этот зассыт, то Святой неуправляем. Зачем он тебе?
Блядь, четвёртый вопрос, я глубоко затягиваюсь, выдув дым на Дока. Ты меня поговорить отозвал или нервы потрепать?
Я хочу быть уверен, что ты понимаешь риски.
И, мать его, я как никогда оказываюсь близок к тому, чтобы убить.
Док в Святом сомневается, хотя это единственный человек, в ком стопроцентно уверен я. У Святого есть мотивация, есть отцовская крыша и нет тьмы внутри. На то, за что переживает Док, Святой просто неспособен. Если выбирать, с кем из этих двоих идти на дело, я бы без раздумий выбрал Святого. Но мне нужны все они.
Лучше тебя, цежу сквозь зубы, не сводя с Дока глаз. А ты их понимаешь? Чё ты до Святого доколупался, если первее него тебя могут вальнуть мусора?
Док снова пожимает плечами и говорит скептически:
До мусоров ещё доехать надо. А этот придурок с нами в одной тачке. Что ему стоит выстрелить тебе или мне в голову?
Ещё один вопрос, Док, и я сам прострелю тебе башку. Ты знаешь, почему здесь Святой и Агата. Если всё пойдёт кувырком, они станут твоим билетом на волю. И мне срать, веришь ты Святому или нет. Это понятно?
Понятно, буркает Док.
Раз понятно, то займись делом. Подготовь игрушки.
Мы расходимся. Но не успеваю я сделать новую затяжку, как ко мне подходит Серб. В его присутствии меня моментально охватывает напряжение, но я стараюсь, чтобы на лице оно не отразилось.
Чё там твой буйный? Вести себя нормально будет? хрипит Серб, щёлкая зажигалкой. Огонь высвечивает его рыхлые щёки из-за шрамов от прыщей.
Нормально, спокойно отвечаю я.
Его папаша уже в курсе?
В курсе.
Ну лады. Серб выдыхает дым вверх. Если твой зверь выпишет что-нибудь, отвечать ты будешь.
Ага. С этим уродом надо разговаривать коротко и ясно. Я придерживаюсь этого правила.
Ко времени, когда уже нужно идти за Святым, я порядком задолбался от нытья Шустрого и пессимистических предположений Дока. Чем ближе мы были к делу всей моей жизни, тем больше эти придурки сводили меня с ума. Каждый по-своему. Я пожалел, что вместо Дока ментам на глаза попался Клык. Тот никогда не вываливал своё нутро и, если и беспокоился о чём-то, делал это про себя.
Шмель открывает комнату, в которой заперли Святого со Стеф и Агатой. Первым в глаза бросается телек с «Трансформерами». На диване спит Агата, накрытая паркой Святого. Сам он сидит рядом, а на нём моя Стеффи. Да. Всё ещё моя. Эта девочка всегда будет моей, как бы она ни отрицала. Она подарила мне больше, чем своё тело. Её страх мой. Её слёзы мои. Её кошмары мои. Часть её навсегда останется моей.
На выход, усмехаюсь я, сжимая пистолет от удовольствия, которое вызывает испуг Стеффи. Пожалуй, совру, если скажу, что меня это не возбуждает.
Звери в моей голове подняли морды и принюхались.
Вернись. Ты пообещал! Стеффи хватается за руку Святого.
Он ей не отвечает. И правильно делает. Даже я не могу пообещать, что верну его ей. Не знаю, кого из них я больше ревную. Возможно, что всё-таки Святого. Мы с ним связаны крепче, чем я себе признавался. А то, что они теперь вместе, корёжит меня сильнее, чем хотелось бы.
Шмель закрывает за нами дверь, и я разворачиваюсь к Святому.
Видишь это? показываю ему передатчик. Надумаешь исполнить херню, я нажму кнопку. Мигом твоих девчонок в расход пустят.
Завязывай провоцировать загнанную в угол крысу, криво улыбается Святой, отсылая меня к истории о легионерах, которую я с присущей харизмой поведал пацанам. Ты ссышь, что ли?
Вот же сучонок.
За базаром следи.
Значит, ссышь, он и не думает жать на тормоза. Иначе на кой хер я тебе здесь? Если думаешь, что моё присутствие как-то подстрахует твою жопу, ты ошибаешься. Мой отец не вытащит нас, и я тебя об этом предупреждал.
Злость обжигает грудь, но я не позволяю ей проявиться
внешне. Мы испытующе смотрим друг другу в глаза. Это Святой ошибается, если думает, что меня можно прижать страхом провала. Риск никогда не был для меня испытанием, лишь нормой жизни. Будь у него за плечами моё прошлое, он бы тоже ничего и никого не боялся. Но я позволяю Святому эту маленькую дерзость, прекрасно понимая, что он не я.