Ты здесь, потому что мы лучшие друзья, Святой, дружелюбно говорю я. С детства, помнишь?
Святой на это рычит неразборчивое ругательство. Да похер. Ему со мной всё понятно, как и мне с ним. После этой ночи мы, возможно, никогда не увидимся. Меня ждут друзья отца, которые помогут выехать из города. Серб, может, и просчитал всё, но я предпочитаю иметь запасной план. Всегда. Поэтому Святой здесь. Поэтому мне насрать на утырков Серба. Как только дело будет сделано, его прижмут ребята покруче. А я наконец-то получу заслуженное место в высшей лиге за наводку и слив конкурентов.
Ну а вот теперь повоюем.
Глава 5. Страх
В какой момент всё пошло не так?
Пиздец, шепчет Док, сползая по сидению. Грех, это пиздец.
Захлопнись, рявкаю на него.
Ненавижу скулёж. Да, охраны у инкассаторского фургона больше, чем планировалось, но и нас немало. Мы не с голыми руками на них полезем. Позади Шустрый со Святым тоже ловят нервяк и ёрзают.
Сканирую взглядом тонированные стёкла проезжающих мимо белых «Патриотов» с синими полосами на боках. Мигалки бликуют, освещая засыпанную мокрым снегом трассу. Когда крайний «Патриот» отдаляется метров на сто, я завожу двигатель и бросаю Доку:
Делай, что должно.
В зеркале заднего вида ловлю предупреждающий взгляд Святого. Он качает головой. Разочаровывает меня этот здоровяк. Вот он точно не из ссыкливых, а учитывая, что его жопу обязательно прикроет папаша, так вообще не должен заднюю включать.
Хмыкнув, я топлю педаль газа в пол. Нива с визгом срывается с места. Сердце вдруг заходится. За секунду до столкновения мелькает мысль повернуть руль и пронестись мимо. Доля секунды я перебарываю это чувство. От нас зависит пятьдесят процентов успеха. Я, мать его, просто не имею права облажаться.
Удар.
Тараном влетаю в зад последнего в колонне «Патриота». Меня бросает на руль. От боли темнеет в глазах, но тело всё выполняет механически. Нагибаюсь. По Ниве долбят автоматные очереди. Лобовое стекло трескается. Где-то впереди слышны маты сквозь орущую сигнализацию. Приподнимаюсь и вижу, что серебристые Приоры Серба выехали из лесополосы и окружили колонну.
Сейчас! приказываю я.
Док отрывает чеку у гранаты и вышвыривает в окно. Стёкла в Ниве вздрагивают от грохота. Стрельба по нам прекращается. Я открываю дверь и, используя её как прикрытие, бросаю ещё одну гранату прямо на крышу «Патриота». Та скатывается и взрывается.
На выход! командую я, направив на Святого и Шустрого автомат.
Те выбираются из машины. Док сразу стреляет длинной очередью по ментам, прячущимся за внедорожниками. Кого-то он даже завалил. Я подключаюсь. Вижу каску и тут же нажимаю спусковой крючок. В ушах звенит. По спине и вискам стекает пот.
Гремят друг за другом взрывы. Инкассаторский фургон загорается. Краем глаза замечаю, что Шустрый ни хрена не включён в перестрелку.
Давай! рычу я, долбанув по его двери. Не то пристрелю нахер.
Мимо пролетает Приора. Какого хуя?
Грех, поехали! орёт Святой.
Нет! Никто никуда не поедет, пока не прозвучит сигнал отступления. Я примечаю двоих ментов за капотом другого «Патриота» и без раздумий стреляю. Один из них падает навзничь. Твою мать. Охренеть!
И тут Док, дёрнувшись, валится на землю. Кровь брызгает на стёкла, дверцу и сидение. В голове делается глухо и пусто, все звуки уходят на дальний план. Я не могу оторвать взгляда от густых капель, стекающих по кожаной обивке, но ощущаю, что мой палец всё ещё давит на спусковой крючок.
Время останавливается.
Садись, блядь, за руль! снова орёт Святой. Это заставляет меня оторвать глаза от крови и посмотреть на него. Он целит в меня автоматом.
Шустрый вскрикивает. Обернувшись, вижу, что он хватается за бедро. Сквозь его пальцы хлещет кровь.
Твою мать. Никакого грёбаного сигнала не будет.
Страх накрывает меня. Новая автоматная очередь разрывает слух. Осколок стекла мажет мне по щеке, а через миг в левой ноге взрывается боль.
Сжав зубы, я наклоняюсь и залезаю в машину. На языке разливается медный вкус. Пока Святой затаскивает Шустрого на заднее сидение, я завожу Ниву. Из-за «Патриота» к нам приближается пять человек. Дерьмо! Оценив обстановку, понимаю, что наша машина осталась
Где девки? спрашивает Серб, опуская пистолет, и тут же рявкает мне: Какого хера ты яйца мнёшь? Тащи обеих сюда.
Святой вжимается плечом в моё, будто просит что-то сделать. И я делаю.
Да не надо, Серб, успокаивающе поднимаю ладони. Давай мы
Пасть захлопнул и пошёл! Серб чё сказал?
Мудила. Конченый.
Бросаю на Святого злобный взгляд. Если бы он пошевелил жопой, нас бы здесь уже не было! Придурок, мать его.
Святой ведёт подбородком, вероятно, продолжая про себя молить меня предпринять что-нибудь ещё. Да только ни хрена я не могу. Не теперь. Нас двое, их трое. Оружие только у меня. Я даже дёрнуться не успею, как нас завалят.
Впрочем, есть шанс продержаться до наступления штурмовой группы. Нас повяжут, а потом Да хрен знает, что потом. К бате на зону поеду? Или Святой поднапряжётся и вытащит нас обоих?
Ага, как же. Не после всего, через что я заставил его пройти этой ночью.
Не говоря ни слова, направляюсь в архив к Агате и Стеффи, спиной ощущая прожигающий взгляд Святого. Придурок! Но в глубине души я всё же понимаю, что винить его нет смысла. Я знал, что наша жизнь моя жизнь, не для него, и ждать от Святого, что он будет слушать меня, было бы глупостью.