периодически крал, портил и прятал его учебники. Учился он хорошо не потому, что сообразил, как важно образование для его будущего; нет, в то время Дадли о подобных вещах и помыслить не мог, слишком мал был. Просто учителя в младшей школе «Уингинг старз» хвалили его за поведение и знания, ставили в пример другим ребятам. А то, что за это потом приходилось расплачиваться пинками и тычками от Поттера и его компании Дадли старался по максимуму избегать кузена с его дружками. В драке он бы против них не выстоял, даже против одного Поттера: тот был упитанным, плотным, с крупными кулаками, которыми с детства махал умело и очень больно, а когда родители оплатили ему дорогостоящую операцию по исправлению зрения, кузена вообще стало не остановить. Дадли же рос худым и слабым, в обносках Поттера и вовсе казался тощим доходягой, которого не кормили с месяц или больше. Ну, по сравнению с кузеном, его и правда не кормили, платить за обеды в школе мать сочла непозволительной роскошью. Хотя нет, она с огромным удовольствием обеспечила бы горячим питанием Гарри, но тогда бы возникли вопросы, почему Дурсли, обладавшие достатком, оплатили еду в школе только для одного из мальчиков.
Вскоре Дадли при всём своём желании не смог учиться на одни «А» и «В». Старания родителей, самого Поттера и соседей не прошли даром, и слухи, что у Дурслей один из детей приличный сын, а второй, племянник, которого пригрели из милости, ужасный хулиган и бездельник, достигли и школы. В классе Дадли и Поттера сменился куратор, и новенькая наставница, миссис Лейн, прислушивалась уже к мнению миссис Дурсль, а не делала выводы из собственных наблюдений. Так и повелось до самого окончания младшей школы. Шишки за все шалости и каверзы Поттера, многие из которых были далеко не безобидными, сыпались на голову Дадли не только дома. Учителя, даже те, которые не вели уроки у его класса, всегда смотрели с подозрением, ожидая очередную пакость. Ребятам запрещали дружить с «этим ужасным Дурслем», а желавших рискнуть и нарушить запрет не находилось ведь пришлось бы противостоять Гарри и его компанией. Одно время Дадли пытался добиться справедливости: доказывал миссис Лейн, что не мог разбить окно, потому что его в то время вообще в библиотеке не было, а матери Рика Гордона что это не он толкнул Рика и сломал ему ключицу, только заканчивались все попытки одинаково. Образ «хулигана Дадли Дурсля» крепко засел в чужих головах, мешая взрослым увидеть, что сил у этого тощего, бледного и жалкого мальчишки с вечно голодным взглядом из-под свисавшей на глаза чёлки вряд ли бы хватило, чтобы кого-то ударить.
Постойте, Дадли, медленно проговорил мистер Вестсон, морща лоб. Дадли взглянул на него с благодарностью, обрадованный такой передышке. Каждое событие, что он вспоминал, тянуло за собой множество других, и Дадли будто снова очутился в Литтл Уингинге, в младшей школе, когда он был ужасно бесправным и одновременно ещё надеявшимся, что ему как-нибудь удастся урвать кусок родительской любви, целиком и полностью предназначавшейся Поттеру. Кое-что не сходится. Если вы говорите, вашим родителям важно было выглядеть в глазах других, то зачем им создавать вам славу ужасного ребёнка? Неужели никого это не смущало?
Не смущало, сэр. Кузена ведь усыновили и всем представляли как сына, Гарри Дурсля. Конечно, люди слышали, что в нашей семье есть усыновлённый ребёнок, племянник, но далеко не всегда всплывало, что этим ребёнком был Гарри. Вот если нам доводилось знакомиться с кем-то новым, тогда да, люди удивлялись и даже больше, путали нас с кузеном.
Таких путаниц случалось много, но Дадли больше других запомнилось, как от волшебников прибыл косматый великан, лесник из школы, забирать Поттера. Кузен не оценил новость, что он колдун, что ему нужно куда-то ехать и учиться ещё и там, поэтому родителям, питавшим огромные надежды, что Поттер радостно воссоединится с волшебным миром, пришлось пойти у него на поводу и попытаться избежать Хо той школы, в общем. Дошло до того, что они проехали несколько графств, добрались до моря и даже заночевали на каком-то островке, внутри полузаброшенного маяка. Это жутковатое путешествие с ночёвкой пришлось как раз на день рождения Поттера, и тот ныл, орал и лез с кулаками к матери с отцом больше обычного, потому что вместо праздника с кучей сладостей и ещё большей кучей подарком получил пакетик чипсов и бутылку колы. Дадли молчал: его дни рождения не праздновались вовсе, а подарки ему дарили даже не символические, а издевательские непарный носок, половину книжки без обложки и всё в таком духе. Великан ввалился к ним ровно в полночь, принёс с собой жутко помятый торт имениннику и столь же помятое письмо-приглашение в волшебную школу. Вот только вручить он всё это попытался
Дадли, а не Поттеру, и убедить его в ошибке удалось, лишь когда Поттер шрам показал. И то, верзила очень долго сомневался и присматривался к Дадли и Поттеру. Под конец Дадли даже стало жалко его. Великан почему-то был уверен, что Поттеру у родственников живется несладко, и его, можно сказать, отправили на спасение несчастного ребёнка. Однако, на самом деле, это от Поттера нужно было спасать людей, если кузену кто не понравился. А жуткий, дурно пахнущий и мямлящий великан Поттеру пришёлся совсем не по вкусу, о чём он тогда объявил, не стесняясь в выражениях.