Доктор Доу был склонен согласиться. Он во всех красках представил себе недоуменные лица этих типов, когда они вскроют похищенный ящик и обнаружат там кукол. Для послушных девочек.
Оставив спорщиков за спиной, доктор Доу ступил на перрон. И тут он увидел «Дурбурд», последний поезд, прибывший в город перед туманным шквалом.
В лучшие времена бордовый, а ныне бурый локомотив отчаянно не походил на те прекрасные модели, которые продавались в лавках игрушек. Кривобокие трубы, черные от копоти окна, название на боку едва угадывается из-за ржавчины. Неприятный и вызывающий горький привкус во рту одним своим видом, он напоминал прокуренного насквозь дедушку, сваленного на постель любимого внука алкогольным обмороком.
Сразу за локомотивом и угольным тендером шла пара багажных кофр-вагонов с откидывающимися на петлях боковыми стенками и складными крышами-гармошками.
Разгрузка багажа уже началась: крыши были сложены, а стенки откинуты, открывая взору чемоданы и футляры, сумки и свертки, коробки и мешки. Рядом, на перроне, стояли два багажных перегружателя с дюжиной многосуставчатых механических конечностей, оканчивающихся кистями рук в белых перчатках. Вот только почему-то руки эти были опущены, кожаные кресла механиков пустовали, а крепежные ремни сиротливо висели.
То, что перегружатели никто не обслуживал, вновь пробудило у доктора затихшее было по дороге нехорошее предчувствие.
Платформа «Корябб» меж тем, казалось, жила своей привычной жизнью. Тут и там сновали автоматоны-носильщики, толкая перед собой багажные тележки. Пассажиры покидали вагоны с угрюмыми, недовольными лицами еще бы: кто будет рад тому, что он сходит в Габене. Все как обычно Ничего странного не
Разрешите, сэр! раздалось за спиной, и доктор, вздрогнув, повернул голову. Мимо промчались два станционных служащих во главе со старшим перронщиком.
Доктор Доу не любил спешку и считал, что куда бы то ни было спешат люди, которые не умеют распределять свое время, засиживаются до последней минуты, а потом стараются нагнать то, что от них давно ускользнуло. И лишь официальным лицам при исполнении он мог сделать небольшую поблажку.
Но сейчас именно вид этих самых лиц взволнованных и хмурых подтвердил его опасения: «Что-то случилось»
Ускорив шаг, Натаниэль Доу двинулся следом. С виду он был предельно спокоен, но с каждым оставленным позади вагоном дурное предчувствие в нем крепло все сильнее.
Еще издали доктор увидел столпотворение. Люди сгрудились у вагона « 9, второй класс». Натаниэль Доу похолодел: именно этот вагон ему и был нужен.
И пассажиры, и служащие вокзала стояли по пояс в клубах пара и заглядывали в занавешенные иллюминаторы. Люди в толпе шумели и толкались, топтались друг у друга по обуви и тянули шеи.
Доктор Доу ненавидел зевак. И тех, кто просто зевает, и тех, кто праздно толпится для него они все были недоумками и бездельниками. Сам он никогда не зевал и не бездельничал. К тому же, по его мнению, чаще всего вместе людей собирало то, что явно не стоило того, чтобы глазеть на это даже поодиночке.
Где-то в глубине людского сборища раздался громкий пронзительный звук как будто заплакал младенец. Очень назойливый младенец. Доктор Доу придерживался мнения, что если ты несмышленый ребенок, это не является оправданием, чтобы нарушать общественный покой.
Из толпы, волоча
здоровенный кофр, выбрался какой-то джентльмен в котелке, обмотавшийся шарфом по самые глаза, чтобы защититься от пара и станционной вони. Пассажир не заметил подошедшего доктора и наступил тому на ногу.
Про-простите, глухо проговорил человек с кофром, я не хотел.
Доктор Доу уже собирался посоветовать этому неуклюжему господину хорошие глазные капли, как тут в толпе кто-то спросил:
Что там стряслось? Вам видно?
На что ему ответили:
Говорят, кого-то укачало.
Да. До смерти, добавил еще один зевака.
Кто-то умер
Доктор Доу сжал зубы и принялся протискиваться через толпу.
Пропустите! Пропустите меня! Я доктор!
Изрядно помятый и истыканный локтями, он все же попал в вагон.
Любопытствующие стояли и здесь, заполняя собой все узкое пространство обитого темным деревом прохода. Тускло горели газовые рожки светильников в простенках между дверями купе, что-то невнятно шипел вещатель под потолком. В вагоне было неимоверно душно и жарко, ко всему в толпе курили, а кто-то надрывно чахоточно кашлял.
Да пр-р-ропустите вы! прорычал доктор, пробираясь все глубже в вагон.
Кто-то ткнул его в бок, кто-то потянул за лацкан пальто, еще кто-то выдохнул ему прямо в лицо облако зловонного дыма от папиретки. Доктора посетило острое желание достать из саквояжа ланцет и проложить себе путь с его помощью, как вдруг его взгляд неожиданно наткнулся на знакомый каштановый затылок.
Джаспер! позвал доктор Доу, и к нему повернулось удивленное узкое и очень бледное лицо.
Обернувшийся мальчик был настолько лохмат, что казалось, будто у него нет ни бровей, ни ушей. Густые волосы, вроде как расчесанные, а вроде как и нет это с какой стороны посмотреть, закрывали половину его лица, оставляя на виду лишь один большой карий глаз, тонкие губы и нос торчком.