Я не ищу хороших отделяющихся побегов, Монео. По-твоему, я не осознаю геометрическую прогрессию, задаваемую теми законами, что управляют моей программой выведения?
Я видел твою книгу племенного учета.
Тогда ты знаешь, что я не упускаю из вида ее отступников и выпалываю их, как сорняки. Меня больше всего заботят ключевые генетические доминанты.
А мутации, в голосе Монео прозвучала хитроватая нотка, заставившая Лито пристальнее приглядеться к своему мажордому.
Мы не будем обсуждать эту тему, Монео.
Лито увидел, как Монео опять спрятался в раковину своей осторожности.
«До чего же обостренно он чувствителен к моим настроениям, подумал Лито. Я, впрямь, верю, что он обладает некоторыми моими способностями, хотя они действуют в нем на бессознательном уровне. Его вопрос прозвучал так, как будто он даже догадывается, чего мы достигли в Сионе».
Чтобы проверить, действительно ли вопрос Монео опирается на полудогадку, Лито сказал:
Мне ясно, что ты еще не понимаешь, чего я надеюсь достигнуть моей программой выведения.
Монео просветлел.
Я стараюсь до конца постигнуть разумом законы ей управляющие.
Законы живут меньше, чем ноша, которую тащишь достаточно долго, Монео. Регулируемой правилами творческой активности нет.
Но, Ты сам говоришь о законах, управляющих твоей программой выведения.
Разве я не сказал тебе только что, Монео? Пытаться установить правила для творчества то же самое, что пытаться отделить ум от тела.
Но что-то развивается. Я знаю это по себе!
«Он знает это по себе! Дорогой Монео. Он так близок».
Почему ты все время ограничиваешь свое понимание строго определенными производными, Монео?
Я слышал, как Ты говорил о преображающей эволюции. Этими словами помечена твоя книга племенного учета. Но как насчет неожиданностей ...
Монео! Каждая неожиданность меняет правила.
Ты ведь не имеешь в виду добиться улучшения человеческой породы?
Лито угрюмо на него посмотрел, подумав: «Если я сейчас употреблю ключевое слово, поймет ли он меня? Может быть...».
Я хищник, Монео.
Хищ ... Монео осекся и покачал головой. Он, как ему казалось, понимал значение этого слова, но само слово потрясло его. Не шутит ли Император?
Хищник?
Хищник улучшает породу.
Как такое может быть? Ты ведь нас не ненавидишь.
Ты разочаровываешь меня, Монео. Хищник ведь не ненавидит свою жертву.
Хищники убивают.
Я убиваю, но я не ненавижу. Добыча утоляет голод. Добыча это хорошо.
Монео поглядел на лицо Лито, утопленное в серой рясе чужеродной плоти.
«Не прозевал ли я пробуждение Червя?» усомнился Монео. Монео боязливо поискал признаки пробуждающегося
Червя, но гигантское тело не трепетало, глаза Лито не стекленели, не подрагивали бесполезные плавники.
Чего же Ты алчешь, осмелился спросить Монео.
Такого человечества, решения которого воистину окажутся долгосрочными. Знаешь, каково ключевое свойство способности определять свой путь надолго, Монео?
Ты много раз об этом говорил. Это способность все время мыслить по-новому.
Изменяться, да. А знаешь, как я понимаю долгосрочность?
Для Тебя это должно измеряться тысячелетиями.
Монео, даже тысячи лет это всего лишь крохотная светящаяся точка на экране бесконечности.
Но Твоя перспектива наверняка отличается от моей.
С точки зрения бесконечности любой ограниченный срок короткий срок, каким бы долгим он для нас ни был.
Выходит, правил не существует вовсе? в голосе Монео прозвучал слабый намек на истерию.
Лито улыбнулся, чтобы снять возникшее в мажордоме напряжение.
Может быть, одно правило есть. Краткосрочные решения обычно терпят неудачу при долгосрочном применении.
Монео в полной растерянности покачал головой.
Но, Твоя перспектива ...
Время истекает для любого конечного наблюдателя. Не существует закрытых систем. Даже я являюсь конечной матрицей, хоть и растянутой во времени.
Монео резко перевел взгляд с лица Лито на уходящий вдаль коридор мавзолея. «И я здесь однажды упокоюсь. Золотая Тропа, возможно, продолжится, но я кончусь». Это, разумеется, особой роли не играло. Только Золотая Тропа, ощутимая им в непрерывной последовательности, только она имела значение. Он опять перевел взгляд на Лито, но не прямо на его затопленные синевой глаза. Что, если в этом объемистом теле и вправду скрывается хищник?
Ты не понимаешь функции хищника, сказал Лито.
Эти слова потрясли Монео, ведь Лито словно прочел его мысли. Он посмотрел в глаза Лито.
Ты понимаешь разумом, что даже я однажды претерплю ту или иную смерть, сказал Лито. Но ты в это не веришь.
Как я могу верить в то, чего никогда не увижу?
Монео никогда не чувствовал себя более одиноким и полным страха. Чего же добивается Император? «Я пришел сюда, чтобы обсудить с ним проблемы шествия ... и выяснить его намерения насчет Сионы. Не играет ли он со мной?»
Давай поговорим о Сионе, сказал Лито.
Опять чтение мыслей!
Когда ты испытаешь ее? этот вопрос чуть не все время их разговора вертелся у него на языке, но сейчас, действительно задав его вслух, Монео испугался.
Вскоре.
Прости меня, но Ты ведь знаешь, как я страшусь за моего единственного ребенка.
Но ведь другие выжили при этом испытании, Монео. Ты, например.