Я шла по улочкам пограничного городка, где каждый камень за пять лет стал знакомым, словно старый друг. С площади за третий угол, потом мимо резных наличников, заборов и коньков на крышах к старому дому на окраине, где ждала Марфа.
Марфуша, как я ее ласково называла, была не просто служанкой, но и спутницей в моих невзгодах. Единственная, кто меня не бросил после ритуала и изгнания из рода. Для всех она моя мать, а для меня надежный тыл.
Эй, Ёж! Лемешев появился из-за угла неожиданно. Погоди. Дело есть.
Ну? не слишком вежливо откликнулась я, даже не думая останавливаться. Надо ему догонит. Внутри все напряглось и подобралось в предчувствии опасности.
Догнал и пошел рядом.
Сердечников не отсыплешь? В императорской лавке закончились. Плачу в полтора.
А в ухо, Лемех? хмыкнула я. За контрабандой иди к кому другому. Будешь приставать свистну.
Да ладно тебе. Димка Лемешев все так же шел рядом и улыбался во все тридцать два. Подкатов не понимаешь?
Чего? искренне удивилась я. Это подкат?
Ты подумай, Ёж, уже гораздо серьезнее посмотрел на меня Димка. Наша семья самая богатая и влиятельная в этом медвежьем углу. Еще немного и выйдем на губернский город. А там и до столицы недалеко. Чего тебе, век по болотам таскаться, а?
Пф-ф-ф! Я резко свернула в сторону. Тут доска в заборе давно болталась на одном гвозде. Раз и нет меня. А с обратной стороны эту доску можно и дрыном подпереть.
Поищи невест в другом месте, Лемех! пожелала я на прощание. И пошла своей дорогой, не слушая, что он там ответит. И так настроение в хлам, еще и этот Черт! Мне не нужны неприятности с самым влиятельным семейством в этой дыре. Если Димитрий упрется, а его поддержат старшие Лемешевы меня даже Петрович не защитит. Ладно как-нибудь. Все равно завтра в долгий рейд.
Кто ж знал, что встречу я эту занозу гораздо раньше, чем думала. Будто мало мне было неприятностей на сегодня.
Глава 2
Не поверишь, кого я сегодня встретила. По въевшейся привычке я первым делом скинула куртку с отражающими вставками и особенно тщательно вымыла руки. Сегодня граница капризничала, как привередливый кот на пороге весны, пришлось влезть в ближайший муравейник чуть ли не по локти.
Аномалии, или, как их тут называют, заповедники, это нечто вроде белых пятен, привязанных к определенным точкам на карте. Законы физики и магии там играют в прятки, забывая, кто ведущий.
За несколько веков кланы выяснили только одно: в гуще искаженной реальности их родовая сила бесполезна, как зонтик против снежной бури. При попытке уничтожить такой заповедник магия может взбеситься и превратить в белое пятно на карте целую страну.
Кланам пришлось смириться, что у простых людей без силы есть нечто, без чего боярские снобы не выживут. Только тот, в ком не осталось или никогда не было и капли родовой силы, сможет не только войти
в заповедник, но и провести с собой магов.
Я уже всему что угодно поверю. Марфа посмотрела на меня с таким выражением, будто язык ей жгла неприятная новость. Ее обычно румяные щеки, похожие на две сдобные булочки, сегодня казались недопеченными.
Что?! Я даже на мгновение забыла про Снежинского.
Уведомление пришло. Из столицы едет кое-кто из Барятинских. Похоже, решили проверить, как мы тут обустроились и откуда деньги на взносы в родовую казну. Дом-то вместе с лавкой все равно принадлежит Барятинским. И мы обязаны их принять. Они над нами властны, пока ты не добудешь именное дворянство и не выйдешь из-под опеки рода.
Я застыла на месте, чувствуя, как сердце затапливает тревога, смешанная с досадой. Какого черта, они все сговорились, что ли?!
Когда это счастье на нас свалится? прозвучало почти равнодушно, хотя внутри все кипело.
Через пару дней, ответила Марфа, живо выставляя на стол горшок с борщом и доску с нарезанным хлебом.
Ее сильные красивые руки ловко управлялись с кухонной утварью. Меня всегда успокаивала Марфушина уютная домовитость.
Надо будет приготовиться Ольга Владимировна у нас в затворе, дни скорбных нынче, кстати, так что можешь еще неделю с лишком не показываться. Потом мелькнешь в молельной, с родней поздороваешься и обратно в затвор.
Я мрачно кивнула, чувствуя, как старые раны начинают зудеть при мысли о незваных гостях. Как будто мне мало Снежинского с компанией. Теперь еще и родня на пороге. Не просто родня люди, имеющие право указывать, как мне жить. Точнее, не мне, а Ольге Барятинской, тихой затворнице, которую мало кто в городе видел. Официально она болеет после потери дара, чахнет, сохнет и вот-вот помрет. Но все равно имеет долю в травной лавке, которую мы с Марфой открыли на паях. С меня редкости из аномалии, с нее умение варить снадобья и правильно их продавать.
Одно хорошо: даже столичные родственники не могут своей властью выдергивать из молельного затвора опальных боярышень. Особенно в сорокадневник всех скорбей. Очень надеюсь, что они уберутся раньше, чем сорокадневник закончится. Терпеть не могу рядиться в прежнюю Оленьку. Даже в строгом затворном наряде, с густой вуалью на лице, а все равно чувствую себя неуютно в ее образе.