Дорога на кладбище была знакомой, но в этот раз каждый шаг давался тяжелее. Грязь чавкала под сапогами. Воздух был таким густым, что казалось, его можно было резать ножом. Лес по краям поляны стоял непролазной, безмолвной стеной. Ни пения птиц, ни шорохов. Только их собственные шаги и скрип лопат за спиной.
Подойдя к могиле Никифора, Игорь снова увидел то, что заметил вчера: дико взрытую землю на холмике, борозду, ведущую наружу и обратно, примятое место на вершине. Но сегодня это выглядело еще более зловеще под низким, серым небом. Земля казалась живой, дышащей, только что потревоженной.
Копать, коротко бросил Александр, втыкая лопату в рыхлую глину на вершине холма, прямо в то самое примятое углубление.
Они копали молча. Земля, влажная и податливая, легко поддавалась. Запах свежей глины и старой плесени ударил в нос. Игорь копал рядом с Иваном, Александр напротив. Лопаты глухо стучали по скрытому под тонким слоем земли дереву. Скрипнув, лопата Александра сдвинула что-то тяжелое. Доску.
Они расчистили крышку гроба. Сосна, грубо сколоченная, почерневшая от сырости. Александр и Иван переглянулись. Иван кивнул. Они вставили лопаты под край крышки. Напряглись. Дерево заскрипело, сдвинулось с места. Холодный, гнилостный запах ударил из темноты. Игорь невольно отшатнулся, прикрыв нос рукавом.
Александр отбросил лопату, посветил фонариком в открытую могилу.
Тишина.
Не та, что была до этого. А гробовая. Абсолютная. Даже дыхание замерло.
Александр стоял, уставившись вниз, фонарь в его руке дрожал, луч света метался по внутренностям ямы. Иван заглянул через его плечо. Его лицо исказилось гримасой непонимания и нарастающего ужаса. Он отпрянул, как от удара.
Пусто прошептал Иван. Голос его был сиплым, чужим. Гроб пустой.
Александр не двигался. Он просто смотрел. Смотрел в черную пасть могилы, где на дне, на сырой глине, лежала лишь горсть истлевшей соломы и тряпка подстилка под мертвецом. Ни тела. Ни костей. Ни тлена. Ничего. Только следы влаги да несколько черных жуков, копошившихся в углу.
Пустота, наконец выдохнул Александр. Он выключил фонарь. Без него могильная яма казалась еще чернее, еще бездоннее. Как и говорила старая Пелагея. Оно не здесь. Не спит тут.
Игорь подошел к краю, заглянул вниз. Холодный страх, знакомый и все же новый, сжал его горло. Он видел следы на земле вчера. Видел пустой гроб сейчас. Рациональность рухнула окончательно. Никифор не просто ожил. Он покинул свою могилу. Свободно выходил и возвращался. А теперь исчез.
Но куда? сорвался голос у Игоря. Где он тогда? Днем?
Александр медленно
повернулся. Его лицо в сером свете выглядело изможденным, но с тенью древнего, мрачного знания в глазах.
Днем заговорил он тихо, монотонно, словно цитируя вызубренный текст. Днем такая нежить не выносит солнца. Горит, говорят. Тлеет. Потому прячется. В темноте. В любом укрытии, куда свет не проникает. Его взгляд скользнул по темному даже днем лесу, по покосившимся крестам кладбища, по черным глазницам заброшенных домов вдалеке. В подполе старого дома. В погребе с проваленной крышей. В глубокой норе зверя. В темном углу сарая. Под корнями вывороченной сосны. В пустой скотомогильнице. Он сделал паузу. Или в самой земле. Глубоко. Где сыро и темно. Как крот. Ждет ночи.
Иван сглотнул. Его прагматизм разбивался о простор возможностей.
Так где его искать-то?! взорвался он, ткнув лопатой в землю. Весь лес перекопать? Все подполы в деревне обыскать? Да он он может быть где угодно! Прямо под нами!
Он посмотрел под ноги, и в его глазах мелькнул первобытный страх перед землей, которая может в любой момент разверзнуться и выпустить мертвеца. Александр лишь пожал плечами. В его жесте была та же безысходность, что и вчера у Ивана.
Не знаю, глухо сказал он. Знаю только, что могила пуста. И что ночью оно рано или поздно придет. Обязательно. За своим. Его взгляд невольно метнулся в сторону деревни, к дому, где лежал Петя.
Игорь стоял над зияющей пустотой могилы. Пустота эта была страшнее любого разлагающегося тела. Она была дверью. Дверью в неизвестность, в вездесущность зла. Никифор не был привязан к могиле. Он был свободен. Невидим. Мог быть где угодно. Поджидать в любой тени. Наблюдать из любой щели. Эта мысль парализовала. Лес, деревня, сама земля под ногами перестали быть просто местом. Они стали ловушкой, наполненной незримой угрозой.
Они закидали могилу обратно молча, немного торопливо, словно боялись, что пустота из ямы перекинется на них самих. Земля падала на пустой гроб с глухим, зловещим стуком. Никто не смотрел друг на друга. Стыд? Ужас? Растерянность? Все смешалось.
Возвращались тем же путем. Молчание было еще тяжелее. Давящее. Безрезультатный поход тяготил. «В любом укрытии, куда свет не пронимает» Слова Александра висели в воздухе.
Дома ничего не изменилось. Бабка Агафья сидела на том же месте, ее пальцы теперь сжимали невидимый осиновый кол. Татьяна стояла у окна в горнице. Она приготовила нехитрый обед и теперь просто стояла, глядя в серую пелену за стеклом. Ее лицо было бесстрастным, как маска. Но в глазах, когда она мельком взглянула на вошедших, Игорь прочел то же самое, что и вчера во время ее молитвы пустоту. Бездонную, безнадежную пустоту. Молитва не помогла. Колдунья не помогла. Раскопки могилы не помогли. Осиновый кол лежал на столе, бесполезный, пока не найден тот, в кого его нужно вбить.