Пальцами я нащупал рукоять, нож был чуть ниже левой лопатки. Лезвие прошло через рюкзак, который спас меня, и лишь кончиком вошло в плоть. Резким движением я выдернул нож, чуть не потеряв сознание от боли, но через мгновение стало легче.
Я знал, что не смогу долго бежать. Если я не остановлюсь, они попросту убьют меня следующим метким попаданием. Я обернулся, выставив вперед окровавленный клинок.
Три преследователя стояли в нескольких метрах от меня. Они были похожи как близнецы: серые комбинезоны, черные глаза, черные длинные волосы, неряшливо обрамляющие ускользающие лица. Противники казались молодыми, почти подростками, хоть и имели довольно мускулистые тела без грамма жира.
Они замерли, будто мы играли в «Тише едешь дальше будешь, стоп» со смертельными ставками.
Потом, не обменявшись и словом, они начали молча расходиться, явно намереваясь взять меня в клещи.
Я водил фонарем от одной фигуры к другой, следя за их движением. Не хотелось потерять кого-то из них из виду.
Стоп! крикнул я, надеясь выиграть время.
К моему удивлению, они остановились.
Говорите по-английски?
Они продолжали молча на меня смотреть, от мощного луча фонарика их бледные лица будто сияли. Их ничуть не смущало, что я был гораздо выше и крупнее любого из них, размахивал внушительным ножом, а из рюкзака у меня торчало несколько копий.
Впрочем, чему я удивлялся? Их было трое против одного, а я ранен и почти ничего не ел несколько дней.
Английский! продолжал я. Вы на нем говорили до этого. Понимаете?
Они снова начали двигаться.
Стоп!
На сей раз никакой реакции.
Я, как безумный, водил фонариком. Они расходились очень быстро. Еще пара секунд и я окружен.
Я направил свет прямо в глаза самому высокому и метнул нож. Клинок отскочил от его плеча и исчез в темноте, тем не менее удар повалил его. Двое других повернулись к товарищу.
Я отступал спиной вперед,
не спуская с них глаз, и, лишь когда нас стал отделять ряд деревьев, развернулся и побежал.
Где-то впереди начала кричать Мел.
33
Мел продолжала кричать, и я старался не думать о том, что с ней происходит.
Я не знал, как долго бежал и насколько далеко был от преследователей. Это бы потребовало каких-то прикидок и вычислений, анализа. Ничего этого в моей голове не осталось, я был слишком взвинчен.
Никогда в жизни я не испытывал такого отчаянья. Если бы путь мне преградил каньон с отвесными стенами, я бы не раздумывая прыгнул, ибо единственной мыслью, которая несла меня вперед, было: «Найди Мел!» И где-то на периферии сознания, как многократно повторяющаяся бегущая строка в выпуске новостей, крутилась другая мысль: «Их много, они ее убьют, их много, они ее убьют»
Я мог принять свою смерть. Я мог представить, как я падаю на землю, как эти подростки окружают меня, разбивают камнями мою голову, как сознание уплывает в темноту Я мог это принять с бесстрастием нигилиста, поскольку я всегда сознавал свою смертность, я понимал, что однажды наступит день, и меня не станет. Но я никогда не думал о том, что Мел может умереть. Ни разу в жизни. Я всегда знал ее такой: молодой, красивой и полной жизни. Она не могла умереть. Это было для меня непостижимо.
Как это могло происходить сейчас?!
Я понял, что молюсь, молюсь о том, чтобы найти Мел, чтобы она была цела и невредима, чтобы мы выбрались отсюда. Я не понимал, кому молюсь, но я молился чему-то большему, чем я.
И вдруг мне открылась сцена прямиком из ада: кишащая масса серых комбинезонов, смешенье рук и ног, как в футбольной заварухе. И ноги Мел, торчащие где-то внизу, бьющие в пустоту.
Один из атакующих подошел к клубку тел и поднял над головой огромный булыжник.
На секунду толпа расступилась, и я увидал лицо Мел, ее взгляд, полный ужаса и отчаяния.
Стоять! Охваченный яростью, я на всем бегу ворвался прямо в центр толпы. Я был готов уничтожить каждого из них, размазать до кровавой каши каждого сукина сына или же погибнуть.
Но они все разбежались, лишь увидав меня, мгновенно растворились среди деревьев, и на поляне осталась только сжавшаяся в комок Мел.
Я схватил ее обеими руками. Она кричала и отбивалась.
Мел, это я! заорал я.
Она посмотрела на меня стеклянными глазами.
Я тащил ее, не выбирая направления, пока она не пришла в себя и не смогла передвигаться самостоятельно. Мы бежали, размахивая руками, на подгибающихся ногах, словно два перепуганных ребенка, улепетывающих от злой собаки.
Но вскоре мы уже еле передвигались, тяжело дыша и пошатываясь, будто пробирались через снежные завалы. Останавливаться было нельзя. Даже если сейчас нам удалось убежать, эти подростки снова могут нас найти. Они
Вдалеке я заметил тусклый огонек, то появляющийся, то исчезающий за деревьями.
Неужели костер?
Смотри! радостно воскликнула Мел.
Я вижу!
Мы прибавил и шагу.
34
На пороге стоял свежевыбритый мужчина лет пятидесяти. На нем были штаны цвета хаки с коричневым кожаным ремнем и рубашка горчичного цвета. Он поднял удивленно седые брови и произнес что-то по-японски. Наверное, спросил, кто мы такие.
Я протолкнул Мел внутрь и вошел следом.
Внутри сторожки все было по-спартански, в воздухе витала смесь запахов воска, креозота и копоти. Кроме потертого стола и двух стульев, в комнате из обстановки была только дровяная печь. На полке имелся небольшой запас еды, в основном лапша быстрого приготовления и консервы. На тумбочке громоздились кастрюля, сковорода и несколько тарелок, с гвоздиков, вбитых в стену, свисали веник и какие-то тряпки. Умывальник и запас воды, видимо, были где-то снаружи. Никакого светильника или розетки. Все источники света, на который мы шли, это открытая конфорка в печке и несколько толстых свечей.