Я ответил:
Давайте еще пять минут.
Мы снова двинулись вперед, раздвигая руками ветки, чтобы они не поранили нас. Здесь было много валежника, и, наклонившись за ним, я заметил на дереве рядом кровь. Она была размазана по стволу, на уровне моей груди. Я почувствовал, как по спине поползли мурашки.
Кто-то сунул в рот пистолет и вынес себе мозги, сидя возле дерева? Но где тогда тело?
Руки у меня против воли потянулись потрогать ствол, хотя голос внутри кричал на все лады, что пора делать отсюда ноги. Я отломал кусочек коры и растер между пальцами, чтобы понюхать.
Краска, произнес я задумчиво. Это краска.
Кто пометил краской дерево? И зачем?
Как в каком-то полусне, я развернулся, освещая фонариком сплетения ветвей вокруг. Ничего. Только деревья, еще деревья и
Это что за ерунда?
В пяти метрах от меня с ветки свисало маленькое распятие, сделанное из двух веток, связанных ниткой. Затем я заметил еще одно. И еще чуть подальше. Слегка покачиваясь на ветру, они свисали повсюду, их было не меньше дюжины
Но здесь нет ветра.
Я закрыл глаза, подождал немного и снова поглядел в ту сторону.
Распятия все еще качались.
Ноги были как
ватные, и я стоял, балансируя руками и не в силах развернуться и уйти.
Что-то мягко толкнуло меня в спину.
Не считая останков насекомых, рыб и, возможно, совсем уж маленьких пташек, зрелище разлагающегося трупа выбьет из колеи практически любого. Мы не наблюдаем смерть ежедневно, мы не запрограммированы на то, чтобы воспринимать ее как должное. Всего неделю назад я петлял по переулкам в поисках лавки с раменом , которую посоветовал мне Томо. Такие забегаловки есть на каждом углу в Токио, но самые лучшие всегда скрываются внутри кварталов в безымянных зданиях, без вывески и не выставляя рекламы. Единственный способ их обнаружить найти длинную очередь офисных работников у входа где-то между одиннадцатью утра и двумя часами дня.
Я искал лапшичную в переплетении улочек за станцией Омачи, совсем рядом с линией Яманотэ. Томо утверждал, что там превосходный рамен с острым сырным бульоном. Я плутал уже больше двадцати минут и был уверен, что окончательно потерялся, когда увидел на обочине дохлую собаку. Это был щенок ретривера. Черные губы обнажили розовую десну и белоснежные клыки. Тушка лежала в метре от меня.
Внезапная находка заставила меня отпрыгнуть. Я не был напуган просто не ожидал увидеть труп. Впрочем, волнение быстро покинуло меня, и я рассмотрел останки пристальнее.
Кажется, пса переехало машиной, потому что средняя часть туловища была размозжена и повсюду валялись внутренности. Задние ноги стали совсем плоскими. Вокруг вились мухи, торопясь отложить яйца в мертвую плоть.
Смерть, подумал я. Она порождает такой спектр эмоций.
Восхищение.
Отвращение.
Печаль.
И удовлетворение. Удовлетворение от того, что этот раскатанный в лепешку труп не ты сам.
Впрочем, сейчас я не почувствовал ничего, кроме леденящего ужаса, когда, повернувшись, увидел тело, свисающее с веревки.
Сначала я увидел волосы. Черные, тонкие, зачесанные на правую сторону головы. Ниже бровей лицо невозможно было рассмотреть: оно выглядело будто оплавившимся. Глаза, съеденные животными, отсутствовали, остались только черные провалы глазниц, один больше другого. На щеках висели серые кусочки плоти. На месте носа остался черный треугольник. Кажется, нижней челюсти вовсе не было, хотя все было закрыто серыми длинными полосками мяса, свисающими со скул. Они закрывали рот и шею, ложась мертвецу на грудь. На мужчине была рубашка в полоску, с короткими рукавами. Это, вкупе со степенью разложения, указывало на то, что бедолага свел счеты с жизнью весной или в разгар лета, несколько месяцев назад. Из нагрудного кармана торчала авторучка. Руки, свисающие из коротких рукавов, представляли собой обтянутые кожей кости. Каким-то образом на трупе держались бежевые брюки.
Мне показалось, что я разглядывал его очень долго, хотя в реальности это заняло пару секунд. Я отступил от пугающей находки и излил содержимое желудка на землю. Меня стошнило трижды, прежде чем весь съеденный рис оказался снаружи.
Пока я стоял, согнувшись и опершись руками о колени, я успел заметить, что вокруг происходит что-то странное.
Бен! закричала Нина. Стой!
Она схватила меня за руку:
Итан, бежим!
Куда?
Быстрей!
Она сорвалась с места.
Я не сдвинулся. Я не понимал, что происходит. Почему они бегут? Потом я вспомнил о распятиях у себя за спиной колышущихся распятиях и начал отступать в том направлении, откуда мы явились.
Бен и Нина были уже далеко впереди, я видел, как фонарик Бена мечется по зарослям вокруг. Я быстро проталкивался через густые кусты. Крупная ветка рассекла мне щеку, но я не обратил внимания на боль. Когда заросли начали редеть, я замедлил шаг. Израильтяне убежали слишком далеко, мне их не догнать. Я оглянулся, зная, что позади ничего нет, но не в силах преодолеть желание убедиться в этом. Сердце билось, как у кролика, и я глубоко вдохнул, чтобы успокоить его.
Несуществующий ветер раскачивал гребаные распятия.
Почему я так уверен, что ветра не было?
Потому что не было ни дуновения за весь день.