Покончив с позитивизмом, символисты нашли другие источники для вдохновения от Платона до Блаватской и Штейнера, которого тот же Эллис называл не иначе как «любимый мейстер» . В книге «При свете совести» (1890) за основу мира Минский берет платоновское несущее (το μή δν), которое в акте самопожертвования производит на свет множественность форм бытия. Жертвуя собой, несущее дает увидеть сущность мира, создавая место для бытия вещей. Развивая мысль Минского, Коневский, не без скрытой ссылки на «Феноменологиюдуха» (1806) Гегеля, скажет:
каждый раз, когда, работая ради поддержания жизней мы творим это под напором скрывшегося в наших естествах «несуществующего» более начала .
Из смерти бога возникла вселенная и жизнь; они возникли под жертвенную песнь, пока бог сгорал на алтаре. Человеку остается следовать божественным путем. У древних индийцев, как мы помним, вселенная возникает из Пуруши, ритуальный крик женщин сопровождает убийство быка, танцующий бог Ницше символизм синкретичен. В одном из стихотворений Минский говорит:
мистический гость-искуситель, который рассказывает Тальноксу о радостях жизни и тела, поджидающие человека за пределами его прихода. В доме пастора Незнакомец исполнят на пианино «Гимн ликующего», что приводит всех домочадцев в неописуемый восторг. На следующий день пастор с Незнакомцем и Эсфирью отправляются в антикварную лавку, где находят карандашный рисунок «Сатана ликующий», он производит на всех сильнейшее впечатление. Хозяин лавки говорит, что работа старая и дорогая. Остаток дня Тальнокс проводит в смятении от невозможности купить находку, однако, когда в висящей у него на стене картине «Мадонна с младенцем и двумя ангелами» (1465) Филиппо Липпи вдруг начинает проступать лицо Дьявола, пастор отваживается на преступление: он крадет рисунок из лавки. Под воздействием этого приобретения между ним и Эсфирью возникает непреодолимое любовное желание. Эсфирь беременеет от пастыря, после чего он и муж Эсфири погибают. Проходит время, женщина рожает сына, который позже также подвергнется дьявольскому искушению, исходящему от картины, и только самопожертвование матери спасает молодого человека от греха.
Сцена с возникновением дьявола в картине Филиппо Липпи, где моделью для образа Мадонны послужила монахиня и возлюбленная фра Филиппо Лукреция Бути, которую он выкрал из доминиканского монастыря, вызывает ряд поэтических реминисценций. В частности, «оккультные» стихотворения Николая Гумилева, написанные после посещения поэтом спиритических сеансов (очевидное влияние его наставника Валерия Брюсова), во время которых присутствовавшие общались с князем тьмы. В «Умном дьяволе» (1906) Гумилев говорит: «Мой старый друг, мой верный Дьявол, / Пропел мне песенку одну ». В «Пещере сна» того же года он продолжает:
Джозуэ Кардуччи, наделавшей в свое время много шуму. Дьявол для поэта не столько анти-Бог, сеящий зло, сколько революционер, осмелившийся на неограниченную личную свободу. Такой герой был Кардуччи необходим. В детстве отец поэта, врач и страстный поклонник Алессандро Мандзони, буквально изнасиловал сына чтением католических книг и требованием следовать букве папской религии, что тем не менее не сделало его атеистом, но навсегда отвратило от догматов Святого Престола. Если Гумилев «дружит» с дьяволом ради приобретения магических способностей, ему совсем не лишних, особенно после драматической истории с Елизаветой Дмитриевой и, как следствие, дуэли с Волошиным, то Кардуччи слагает гимн Сатане ради его поддержки в создании своей, индивидуальной религии, независимой от Ватикана.