Он прошел к столу, нашел в папке Рослякова послужной список капитана. Взглянул на лежавшую сверху фотографическую карточку несколько устаревшую, ибо на ней был запечатлен офицер с эполетами пехотного поручика на парадной форме. Суровый взгляд из-под тяжелых надбровных дуг, надменная осанка, густые черные усы, скрывающие губы
Листок пальцем отодвинул в сторону карточку и провел глазами по графам послужного списка. Все так и есть третье Александровское училище; взвод, рота первого батальона восьмидесятого пехотного Кабардинского полка Первая стрелковая бригада Сводно-стрелкового корпуса, четвертая степень "Святой Анны" Офицер по поручениям Дьявол, придраться не к чему хоть сейчас в Генеральный штаб! Когда же, урод, успел с ворогом связаться? Здесь, в Сарыкамыше? По армянину так это немецкий шпион. Однако какие здесь, к черту, немцы!
Листок запустил пятерню в шевелюру дела! И это перед приездом Императора "всея Руси"! Как пить дать спустят завтра три шкуры
Мысли ротмистра прервала возня за дверью. Послышался обеспокоенный голос Рослякова:
Николай Петрович, не ко времени это не желает никого видеть! Попадете под горячее!
И следом бас Оржанского:
Уйди, Алешка! Либо грудь в крестах, либо голова в кустах!
Дверь без стука распахнулась, и в кабинет ввалился сотник.
Алексей Николаевич! Измена не здесь, а в верхах там искать следует! с порога набросился Оржанский. А здесь надобно госпиталь хирургический трясти!
Листок обалдело уставился на казака:
Ты что, головой ударился? О чем толкуешь?!
О Государе Императоре! Алешка только что сказывал сюда едет! Так я вот что скажу! Где Его Величество вернее всего соизволит побывать? Да как обычно вокзал, казармы, церковь да лазарет! А где он более всего уязвим, если казармы пусты, на вокзале одни военные, а в церкви только свита? Да на дорогах и в лазарете там без народа никуда! Так что, если сволочь Волчанов что и надумал, так это на маршруте либо в лазарете!
Оржанский перевел дух.
Вот, значит, как я мыслю, Алексей Николаевич И того более! Ныне в Сарыкамыше двенадцать госпиталей развернули, а какой самый подходящий для показа Августейшей особе? Хирургический госпиталь Елисаветпольского полка! Все там под последнее слово лекарского дела подвели будто нарочно готовили для Государя! Так что будьте уверены: если и объявится капитан, то только там!
Листок не сразу опомнился от внезапно обрушившегося на него потока несуразицы; а, опомнившись, взвыл:
Какого черта! Нечем заняться? Марш отсюда, да займись капитаном, пока не передумал! Завтра же чтоб знал о нем все от нижнего белья до последнего разговора!
Да хоть сейчас пропечатаю! зло выкрикнул сотник.
Лицо ротмистра вмиг почернело; он гаркнул так, что на стене покосился портрет государя:
Прочь с глаз, твою мать! Чтоб я тебя не видел, пока сам не вызову!
10. 26 ноября 1914 г. Совещание
"26-го ноября. Среда.
Встал чудным солнечным утром. Оба хребта гор видны были отчетливо справа и слева. Утром вошел в поезд ген. Мышлаевский, кот. я принял. В 11 час. прибыл в Тифлис. Граф Вор(онцов) был нездоров и потому графиня встретила на станции с придворными дамами.
Почетный караул от Тифлисского воен. уч. и начальство. Поехал с Бенкендорфом в моторе; в одной черкеске было тепло. Народа на улицах была масса. Конвой Наместника сопровождал впереди и сзади. Посетил древний Сионский собор, Ванский армянский собор и Суннитскую и Шиитскую мечети. Там пришлось подыматься и спускаться по крутым узким извилистым улицам старого живописного Тифлиса. Порядок большой. Приехал во дворец после часа.
Побывал у графа и позавтракал с графиней, Бенкендорфом, Воейк(овым), Дм(итрием) и Павлом Шереметьевыми. Днем посетил три лазарета с ранеными: армянского благотворительного общ., купеческого общ. и судебного ведомства. Вернулся во дворец около 6 час.
Писал телеграммы. Обедал в том же составе. Около 10 час. вошли с улицы грузины с инструментами и проплясали несколько танцев; один из них принес корзину фрукт.".
Совещание, как и предупреждал Драценко, началось в десять часов утра. Сначала, трудно было понять, по чьей инициативе оно было созвано проходило совещание в канцелярии штаба, но сам Воробанов, после команды "Господа офицеры!", скромно разместился по правую руку прошедшего к торцу стола начальника штаба 1-го Кавказского армейского корпуса генерал-майора Верховского. Рядом Воробанов кивком усадил подполковника Лавренюка и его, ротмистра Листка. Напротив, шаркая стульями, расселись слева направо неизвестный Алексею Николаевичу жандармский подполковник в полевой форме с серебряными аксельбантами, затем Драценко с Авиловым и жандармский штаб-ротмистр, которого Листок также видел впервые. И по тому, что во главе стола оказался генерал Верховский, и что именно он объявил о начале совещания выходило, что все исходит от ставки Кавказского фронта.
С Верховским Алексей Николаевич встречался только раз при назначении на должность. Среднего роста, подтянутый, несколько суховатый при докладе слушал его как-то рассеянно, не глядя на него, и, помнится, почти ничего не сказал только глуховато произнес пару общих, ничего не значащих напутственных фраз под самый конец беседы. Правда, весьма тепло.