9 дней в «Раю», или Тайна императорской броши
Часть I Странная миссия в «Эдеме»
1
27 декабря 1916 года. Париж.Таверна «Wepler»
Из воспоминаний графа П. А. Игнатьева:
"Император был разгневан и возмущен. Предательство болгар, всем обязанных России, выводило его из себя. Однако он успокоился.
Скажите мне, полковник, как вы организовали вашу разведслужбу во время пребывания во Франции?
Я назвал имена моих агентов-групповодов и перечислил их подвиги.
Молодцы, сделал вывод император, вы делали и будете делать хорошую работу. Этот путь усеян многочисленными шипами, но я знаю, что вы не отступите ни перед какими препятствиями.
Ваше величество мне льстит.
Вы Игнатьев, и этим все сказано. А какие чувства питают союзники к России?..
Франция, например, всем сердцем с нами; она оплакивала наше поражение под Танненбергом, и если бы она могла легко с нами сноситься, мы получали бы все, чего нам не хватало, а ей посылали все то, что она за столь дорогую цену покупает в Соединенных Штатах. Франция всегда вела себя по-рыцарски
То, что вы рассказываете, полковник, малоутешительно"
Было уже темно, когда такси знаменитое со времени битвы под Марной «Renault AG1 Landault» въехало на площадь Клиши восемнадцатого округа Парижа, и, обогнув памятник маршалу Монсею, возвышавшемуся в центре, остановилось у дома 14, с широкой вывеской «Tavern Wepler», над освещенными витринами первого этажа.
Расплатившись и выйдя из автомобиля, коренастый мужчина уже знакомый нам ротмистр Листок, ныне облаченный в штатское, взглянул на вывеску, затем на витрину, сквозь которую сверкал переполненный людьми зал, и, обернувшись, обвел глазами освещенную огнями площадь.
«Однако гуляют, черти! подумал он незлобно. И зима не зима Декабрь месяц, а лишь дожди да промозглый ветер. Как в дрянную осень!»
И все-таки это был Париж! После окопов Оберива, где проливала кровь его 1-я Особая пехотная бригада Русского экспедиционного корпуса, да военного госпиталя на окраине Реймса, на койках которого залечивал он второе ранение, все эти парижские улицы пусть декабрьские и холодные, но полные мирной жизни, прекрасных женщин и беспечных мужчин казались ему почти чудом! И чудо это явил штабс-капитан Иваницкий в тот самый момент, когда он собирался уже отправиться в военный лагерь Майли, куда надлежало ему явиться по окончании излечения. Именно этот вдруг объявившийся в Реймсе тридцатилетний офицер привез, точно благовест, давно ожидаемое и все же неожиданное распоряжение самого представителя русского командования в Союзном совете во Франции генерала от инфантерии Палицына откомандировать его, ротмистра Листка, в распоряжение Русской миссии при Межсоюзническом бюро в Париже. И когда штабс-капитан вновь повез его в Париж, да еще на свою квартиру на улице Полковника Ренара, 5, радости не было конца!
Несколько омрачало, правда, то обстоятельство, что его благодетель напрочь отказался что-либо объяснить и относительно причин столь нежданного его перемещения, и сути служебных обязанностей, которые с этим перемещением наверняка были сопряжены. Выразительно поцокав языком, точно приструнивая чересчур любопытного ребенка, Иваницкий лишь покачал головой и, хитро сощурясь, заверил:
Поверь слову завтра все узнаешь! А пока отдыхай! Вот и средства на первое время!
И, вытащив из кармана пачку ассигнаций, игриво воскликнул:
Даже завидую, твоему высокоблагородию! Штатское готово, отмоешь окопную пыль, гульнешь в приличном ресторане, подышишь парижским воздухом, а уж завтра и скажут, что делать!
Однако «завтра» ясности не принесло. Явившись к обеду, все тот же Иваницкий сообщил только следующее:
Собирайся! В восемь надобно быть в таверне «Wepler»! Как доехать таксисты знают. Столик заказан на имя мсье Истомина. Запомнишь?
Запомнить-то запомню. Только кто он, мсье Истомин?
Представится сам!
Что за тайны, дьявол тебя побери! Неужто нельзя яснее?
Яснее, Алексей Николаевич, сказать не могу тороплюсь
С этим чертов штабс-капитан и ушел.
Листок еще раз оглядел площадь, освещенные окна бутиков и ресторанчиков вокруг, мельком
взглянул на бронзовый силуэт маршала Монсея парижского героя 1814 года, проводил взглядом проходящих мимо элегантных мужчин в пальто и шляпах, статную даму, за которой потянулся шлейф тончайших духов Невольно подумалось, что длиннополые расклешенные пальто с пелеринами да круглые шляпки на милых головках смотрятся не менее привлекательно, нежели роскошные дамские наряды довоенного времени
Ротмистр прислушался: где-то на выходящем на площадь бульваре вероятно, в квартале красных фонарей звучала задорная мелодия канкана. Похоже, гудит «Мулен Руж» славное кабаре со знаменитой красной мельницей.
Листок вновь взглянул на бордовую вывеску «Tavern Wepler».
И все же, какого черта, «Взвейтесь, соколы, орлами!», именно здесь назначена встреча с этим мсье Истоминым! В самом оживленном и злачном месте ночного Парижа! Если мсье представитель Русской миссии, то почему его, ротмистра Листка, не вызвали на Любекскую улицу, в самую контору? Не доверяют? Желают проверить? А может, у русских агентов теперь так принято встречаться в самых увеселительных местах Парижа? А впрочем, лучшего места для тайного свидания, вероятно, и не найти можно сойти за обычного алчущего французишку