Как это "пришло"? встрепенулся ротмистр и затушил папиросу.
Человек приходил с той стороны Месяц назад Армянин тоже, но я его не знать. Передал и ушел
Ротмистр пристально посмотрел в глаза инородца, отчего тот, смутившись, отвел взгляд.
Он, что же знал, где ты живешь? медленно произнес Листок. Ну-ка на меня!
Армянин быстро взглянул на офицера и опустил голову.
Не могу говорить, господин офицер
Отчего же вдруг?
Он брат моего друга Ходить иногда с той стороны
Контрабандист, значит?
Армянин сжался.
Не могу говорить, господин офицер Но говорить правду! Я письмо иметь Как они про Арена спросить, я его с собой взять
Мужчина расстегнул пальто, вытащил из внутреннего кармана смятый конверт и неуверенно протянул его жандарму.
Листок смотрел на протянутую бумажку, точно на его глазах произвели фокус. Смотрели и Оржанский с Росляковым такого оборота никто из контрразведчиков не ожидал. Все трое недоуменно переглянулись, и ротмистр подал прапорщику знак глазами.
Росляков поднялся, осторожно снял с руки армянина
нежданно явившуюся улику и вновь уставился на начальника.
Читай! бросил ему Листок.
Росляков открыл конверт, вынул из него сложенную вчетверо бумажку.
Записка это, Алексей Николаевич На турецком писано арабским, значит, шрифтом.
Арен по-другому не умеет, подал голос армянин. Учился турецкий. Рашид переводить
Так, читай! Ты же у нас толмач! с раздражением приказал прапорщику Листок.
Росляков вновь уткнулся в текст и, помедлив, начал переводить неторопливо, изредка замолкая, чтобы точнее воспроизвести не сразу понятое предложение. И тогда он поправлял очки, глаза его вновь и вновь пробегали по одной и той же строке, а губы беззвучно шевелились.
То, что в конце концов он перевел, было следующего содержания:
"Дорогие братья Ашот, Вазген и Давид Пишет вам Арен. Встретил в Эрзеруме человека, говорит, что его брат знает Ашота. Очень обрадовался. С трудом уговорил передать это письмо Ашоту. А мне очень надо. Я по-прежнему с эфенди Муса. Но мне очень плохо. Тоскую. И очень страшно. Муса говорит, что могут опять резать армян. Хочу к вам. Русский не резать. Если примете, сделаю все, чтобы вернуться. Если примете, скажите этому человеку. Он может помочь вернуться. Всех обнимаю. Жду. Арен".
Все, Алексей Николаевич буркнул Росляков и протянул бумажку ротмистру.
Листок повертел ее в руках, с удивлением разглядывая со всех сторон арабскую вязь, и, навертевши, искоса посмотрел на армянина.
И что вы ответили "этому человеку"? Что примете брата? Или нет?
Брат ведь, господин едва слышно промямлил мужчина.
Ротмистр задумчиво покачал головой.
Вот что, любезный Ашот Акопян Пожалуй, я тебе поверю Но и проверить, сам понимаешь, обязан. Так что отсюда не уйти тебе, пока не услышу имя брата того "человека". Тронуть мы его не тронем все равно брат на той стороне фронта и не скоро еще появится. А вот поговорить поговорим А иначе долго еще не увидишь своих братьев!
Армянина, похоже, бросило в жар на лбу вновь выступила испарина.
Правду говоришь, господин офицер? Не будешь трогать? едва слышно произнес он.
Тебе недостаточно моего офицерского слова? Ну?
Мужчина от неожиданного окрика встрепенулся, на мгновение замер и, вдруг закачавшись из стороны в сторону, простонал:
Глухс тарар! Несчастье мне! Башхиян он, сапожник Гаро, друг моя!
И, ухватившись за голову, запричитал:
Что я наделать! Что я наделать!
Листок некоторое время понаблюдал за истерикой Ашота, потом отвернулся и как бы между прочим бросил сотнику:
Николай Петрович, запри-ка инородца на время пусть успокоится
Господин офицер! воскликнул было обалдевший задержанный, но ротмистр, повысив голос, перебил:
И назад ко мне!
Оржанский встал.
Пошли, армянская душа! Поднимай задницу!
Оржанский и Росляков переглянулись.
Похоже, не врет армяшка, Алексей Николаевич, произнес сотник. Больно письмецо жал истое
Жалистое-то оно жалистое, да только не алиби ли оно заведомое? Что-то меня "почтальон" этот беспокоит. Уж не лазутчик ли?
Да таких "лазутчиков", Алексей Николаевич, здесь до октября пруд было пруди! Что ни товар то контрабанда с туретчины.
А не этот ли "почтальон" и провел армянина тайными тропами? подал голос Росляков. В записке на это намекал ось
Видать, так и было задумавшись, произнес Листок. Я-то все гадал, как это он лихо линию фронта прошел! Вот только взяли-то одного Арена Второго-то не было!
А второму зачем было идти до Сарыкамыша? В военное время контрабандисту попадаться резону нет, возразил Оржанский.
Ротмистр внимательно посмотрел на сотника.
Может, оно и так, "Взвейтесь, соколы, орлами!" Ты вот что отправляйся сейчас же на вокзал, разыщи этого чертового поручика да поговори с ним: мол, как задержали, был ли еще кто с ним, да что армянин ему плел. Заодно и про "Святую Анну" уточни! Понял?
Понял. А с этим, запертым, что? Отпускать?
Листок ответил не сразу. Поднялся, прошел к окну.
Одноэтажное здание "конторы" левым углом выходило на перекресток, одна из улиц которого упиралась в его фасад. В дневное время улица хорошо просматривалась. Но сейчас, в пелене падающего хлопьями снега, видны были только серые ближние домики по сторонам улицы, мрачные силуэты редких прохожих, да напротив окна единственный на улице покосившийся