Мы висели на кабине и оба, вывернув шеи, смотрели вперёд. Вскоре мы увидели свет.
С вашей стороны! закричал Карнакки, а мне оставалось только посочувствовать ему. Удачи!
Перенеся вес тела влево, в противоположную от платформы сторону, я ждал подходящего момента. Надо было, используя инерцию движения, прыгнуть вправо. Я надеялся, что встречный ветер поддержит меня. Поезд двигался достаточно быстро, чтобы причинить массу всевозможных увечий, и достаточно медленно, чтобы мне не оторвало ноги. Оставался только один способ узнать, к чему всё это приведёт. Я напрягся и прыгнул в сторону света и возникшей справа от меня платформы. На одну жуткую секунду я завис в воздухе. Получится или нет? А потом сильный удар. Я кувыркнулся на платформе и постарался как можно быстрее встать на ноги. Успею или нет? Я рванулся обратно к поезду.
Мне всё-таки удалось запрыгнуть на последний вагон, и я ухватился за стропы, которые удерживали брезент. Грузовой вагон был меньше пассажирского. Я забрался на контейнер с газом и сумел заглянуть в заднее окно.
Холмс едва держался на ногах и продолжал драться, хотя, судя по быстро разрастающемуся синяку на скуле, ему приходилось несладко. Он повернулся в мою сторону, и я понял, что он меня заметил. Мой друг занял позицию спиной ко мне, чтобы Карсвелл и Кроули, которые стояли в начале вагона, не смогли меня увидеть.
Я думал о Карнакки и надеялся, что он сможет удержаться на кабине машиниста.
Пробравшись вперёд, я хотел найти способ отцепить грузовой вагон от пассажирского. Вот только нельзя было поднять голову потолок тоннеля тут же снёс бы её с моих плеч.
В вагоне закричали; я увидел, что Холмса потеснили в сторону и к заднему окну бежит Карсвелл.
Я так и знал! Кроули! Он там, этот негодяй там!
Карсвелл одним рывком открыл окно и прицелился в меня.
Не будьте идиотом! завопил Кроули. Вы пробьёте контейнер!
Мне оставалось только пригнуть голову. Грохнул выстрел. Пуля не попала в цель (как потом выяснилось, Холмс успел толкнуть Карсвелла), но после выстрела я услышал примерно в футе от себя хлопок, похожий на звук пробки, вылетевшей из бутылки. А вслед за хлопком шипение. Карсвелл пробил стенку контейнера.
Я понимал, что газ распространяется вокруг меня, и постарался задержать дыхание. Но было уже поздно: отрава начала действовать. Колёса вагона, как молот кузнеца, всё громче и громче стучали на стыках рельс. Брезент подо мной сдвинулся.
Джон прошептал тихий, почти неслышный из-за стука колёс голос,
возьми мою руку, я спасу тебя.
Брезент соскользнул в сторону, и я увидел, во что превратилась моя жена после смерти. Время не пощадило её. К моей щеке прикасались тонкие пальцы они были гораздо тоньше изящных пальцев женщины, которую я любил всем сердцем.
Но это всё ненастоящее
И всё же я умолял себя поверить, даже когда она расстегнула мне сорочку и начала царапать грудь влажными и слишком твёрдыми для человека ногтями.
Это всё фальшь! повторил я.
О Джон! Существо задыхалось, будто его лёгкие были проколоты и сдувались, как воздушные шары. Я всегда была для тебя настоящей.
Мы подъезжали к «Бэнк». Я закричал. Мой крик почему-то был похож на звук тормозов поезда. Яркий свет открыл невыносимую для глаз картину. Продолжая вопить, я повалился на платформу.
Люди вокруг меня кричали на все лады, и я сначала подумал, что их вопли часть моей галлюцинации; но, конечно, это были последствия утечки ядовитого газа. Может, свет от ламп превратился для них в раскалённое железное клеймо и с шипением потянулся к коже. Или черви заполнили весь тоннель и теперь пробирались к лестнице, чтобы выползти на поверхность. А может, люди на платформе, как и я, с ужасом наблюдали, во что превращаются любимые, когда мы остаёмся жить без них.
Пассажиры в панике кинулись к лестницам. Каждый стремился быстрее убежать от окружавшего его кошмара.
Ватсон!
Это был голос разума и логики, голос, который часто возвращал меня в реальность, когда я был на волосок от смерти. Иногда он выводил меня из терпения или дико раздражал, но он всегда был рядом. Он сделал мою жизнь такой, какая она есть. Плохая или хорошая другой у меня нет.
Чьи-то руки схватили меня; я начал отбиваться. От грохота выстрела я пришёл в чувство и понял, что это Холмс держит меня. Я поднял голову и увидел, что к нам с пистолетом в вытянутой руке бежит Карсвелл.
Возвращайтесь к своим книгам, Карсвелл, выдавил я.
С трудом встав на ноги, я приложил всю свою волю, чтобы избавиться от ощущения, будто Мэри по-прежнему цепляется за мою спину и пытается проникнуть внутрь.
А потом я решил сменить тактику. Это не моя Мэри, рассудил я, но, будь она настоящей, неважно, как она выглядела, я бы любил её. Если бы она обняла меня, я бы не испугался, наоборот, её объятия придали бы мне сил.
Я улыбнулся:
О, ещё моя жена просит вам передать: научитесь считать!
Карсвелл нажал на спусковой крючок, но к этому моменту он уже расстрелял все шесть патронов. А я с такой силой ударил его в челюсть, что потом ещё двадцать четыре часа получал наслаждение от боли в кисти.
Холмс стоял, опираясь рукой о стену.