Как раз вот в тот черный период в моей жизни мы и сыскались с Лорой. Забавно все получилось. Приехал я к приятелю Толику Куранде на дачу. Когда-то мы с ним вместе за сборную страны выступали, почти в одно время вылетели. Парень он был замечательный шестипудовый кусок доброго, веселого и пьяного красавца мудака. На гражданке себя искать не стал, не напрягался, сильно выпивал и все время врал и хвастал. Подобрала его крутая баба директорша промтоварной оптовой базы, лихая дамочка со звеняще-визжащим именем Зина Зиброва. Взяла его на полное содержание, от всех обязанностей освободила, а знакомым говорила, что держит для женского здоровья собственного чемпиона.
На мой вкус, бабенка она была вполне противная нежная, жеманная, мелкая, а ряшка у нее размером была, как у актера Депардье. Для своего женского здоровья и, наверное, чтобы Толик, шальной Куранда, ее не бросил, свое личико величиной с коровью морду Зина держала в холе и ласке, будто любимое животное выхаживала и растила.
Сроду бы, конечно, не поехал я на их долбаный день рождения, если бы Толик раз пять не позвонил. Неудобно, да и на душе такая мерзкая желтая гадость, как на зассанной кошками черной лестнице. Черт с ним, поеду! Вручу подарок, выпью по-быстрому и отвалю. Как говорит мой друг карточный шулер Иоська Кацап, пришел на поминки, быстро всех поздравил и сразу же за зеленый стол!
Пора была осенняя, ноябрь, предзимок. Пока доехал до Опалихи, продрог сильно сломалась в машине к едрене-фене печка. Потом разыскивал их дачу, огромное каменное сооружение, будто построенное из остатков сталинского метро, совсем стемнело. Продрог как бобик. Дождь со снегом хлещет, это называется осадки холодная грязь с неба, тьма и ужас. Вошел в дом, озверелый от холода и досады, что приехал сюда, от злобы на себя, на бросившую меня Марину, на Толика и хрупкую его подругу с крупно-рогатой молочной рожей хочу всех убить!
А там гулянье дымит коромысленно.
Елки-палки! Кого там только нет Ноев ковчег, на который зажуковали посадочные билеты для чистых, а потом по блату и за взятки продали их только нечистым. Стойбище индейцев-делаваров еврейской и кавказской национальностей. Блатные, деловые, жуковатые, нужники, начальники, фирмачи, славянские бандиты, платные телки «зондерши», эмигранты, прибывшие из Штатов за контрибуцией Сказочный зверинец! Спектакль Ануя «Бал воров»!
Поднесли мне с порога штрафную, потом вторую, третью загудело, зашумело весело, ну, расправил орелик крылья понесло меня. Огляделся я с высоты птичьего полета вон она, у стены стоит Лора! Смотрит на меня во все глаза, и такое на лице ее восхищение и такой восторг встречи написаны, что я даже засмеялся. По-моему, на меня никто никогда не смотрел вот так. Шагнул я к ней, а она рванулась навстречу, будто я на танец ее приглашал. Спросила быстро:
Вам что-нибудь нужно? Я с удовольствием вам подам
Мне стало смешно. Я ее взял за руки и сказал:
Дай один кисс! Поцелуй, значит, меня Пожалуйста.
Она вспыхнула, засмеялась и говорит:
Вообще я бы с удовольствием, но неприлично это как-то.
А чего ж тут неприличного? удивился я. Мы ведь нравимся друг другу!
Она сказала:
Да, вы мне очень нравитесь!
И ты мне нравишься Давай поцелуемся!
Я притянул ее, и она, умирая
от восторга и смущения, прильнула ко мне, а вокруг бушевали гоморроидальный содом, галдеж и безобразие. Но я уже летел, подхватив ее на руки, и все вокруг отодвинулось, приглохло, размылось в очертаниях. Не отпуская от себя, спросил ее:
Тебя как зовут?
Лора Теслимовка.
Я засмеялся:
Это не фамилия, а сорт райских яблок.
И в поцелуе ее был вкус яблок упругий, нежный, дикий, вкус простой и вечный.
А ты что здесь делаешь?
Я племянница Зинаиды Васильевны, хозяйки.
У-у, значит, ты человек важный!
Тут Зиночка Зиброва, хозяечка наша, промтоварно-продовольственно-торговая дама, возникла из гостевой толпы, похожей на кипящую помойку, и строго сказала:
Ну-ка, Лора, займись делом! Принеси студень из подвала. А ты, Кот, иди к гостям, все заждались
Я сам видел, честное слово, как в Америке таким племенным молочно-товарным коровам ставят на морду тавро-клеймо-пробу как там это называется? Зиночка, зараза моя звонко-заливисто-звенящая. На твою морду пробы негде ставить. Отстань.
Лора высвободилась из моих рук, пошла в подвал. У дверей обернулась и спросила хозяйку:
Зинаида Васильевна, а где фонарь? Там свет не горит.
У меня есть фонарь, сказал я, обернулся к Зиночке Зибровой и посоветовал: Ты лучше к Толику иди. А то он соскучится и уедет вместе со мной.
А сам догнал Лору, схватил за руку и потащил по лестнице вниз.
А фонарь? испуганно спрашивала Лора.
Да есть фонарь, есть, уверил я ее. Свет зачем тебе? Я тебе все покажу
Спустились в подвал, а там густая осязаемая чернота, как в бочке с варом.
Темно, неуверенно сказала Лора.
Я прижал ее к себе и целовал ее долго и радостно.
Нехорошо, Зинаида Васильевна очень рассердится. Давайте найдем студень и пойдем наверх.
А где студень? со смехом спрашивал я, потому что меня как-то очень смешило, что мы будем носить студень. Я уже был пьяный. Я ходил по темному подвалу, и куда бы я ни ступил, передо мной оказывалась Лора.