Устал я, Сашка, очень. Устал. А дело без движения. Подтверждается все: и Казанцев это, и по пустырю он шел в понедельник, и отвертка у него есть длинная. Но упирается изо всех сил и доказывает, что он не убивал Аксенову. И что не знал ни ее, ни Букову, и что не надо ему было этого вовсе. И хотя этого не может быть я ему верю. А Букова мне объясняет, что приятеля ее, оказывается, зовут Кока, а не Ника Николай Лысых, и находится он уже третью неделю в Свердловске. Это правда, мы проверили. И все разваливается, хотя со вчерашнего дня я был уверен: осталось чуть-чуть и возьмем убийцу. Пять дней я топал по фальшивому следу. А где теперь настоящий убийца кто знает?
М-да, тут даже вся моя диагностическая лаборатория не поможет
Ты знаешь, Саш, я ведь в этих вопросах всегда очень строг к себе. Но тут я даже казнить себя не могу факты настолько четко выстраивались в логическую схему, что я и сейчас не представляю, с чего начну в понедельник.
Лебединский сказал:
Старик, я в этих вопросах плохо понимаю. Но, выслушав тебя внимательно, я бы хотел высказать свое мнение.
Тихонов кивнул.
У тебя, Стас, для такого запутанного дела было слишком много фактов.
Стас удивленно взглянул на него.
Да, да, Лебединский встал с дивана, прошелся по комнате, включил телевизор. Медленно затеплела трубка.
Постараюсь объяснить на близких мне понятиях. На симпозиуме выступил с очень интересным докладом француз Шавуазье-Прюдом. Он предложил, ни много ни мало, принципиальную схему электронной машины, полностью моделирующей человеческий мозг. Был у этой схемы только один маленький порок практически она неосуществима из-за фантастического количества деталей. Понимаешь? Работа всей схемы зависит от одновременной надежности каждого из элементов. Но их так много, что в любой данный момент выходит из строя хотя бы один. В результате схема не срабатывает или дает неправильный результат. Понимаешь? Во всем твоем деле было столько узлов, что проверить их надежность в работе одномоментно тебе не удалось. А ты ведь не компьютер ты только гомо сапиенс, и то не слишком удачный экземпляр.
Стас сказал:
А что такое компьютер?
Машина-вычислитель.
Слава Богу, что
я гомо, хоть и не слишком сапиенс. В отличие от тебя, компьютер несчастный.
Лебединский засмеялся, подошел и обнял его за плечи:
Эх, Стас, Стас! Вижу я, старик, совсем тебе худо с этим делом.
Стас хмуро покачал головой:
Не говори, Сашка. Как вспомню ее мать жить не хочется.
Тебе сейчас надо отвлечься, хоть немного отключиться от дела. Это я тебе как врач говорю. У тебя сейчас выработался стереотип мышления. В каком-то месте есть порок, но ты этого не замечаешь и продолжаешь бегать по кругу. Давай беседовать на отвлеченные темы, а то мы с тобой, как канадские лесорубы: в лесу о женщинах, с женщинами о лесе.
Лебединский снова разлил коньяк по рюмкам, обмакнул ломтик лимона в сахарницу.
Что ж, Стас, выпьем? За тех, кто в МУРе!
Стас засмеялся. Они выпили, Лебединский, морщась, закусывал лимоном. Пока он расставлял на доске фигуры, Стас смотрел телевизор. Транслировали «Ромео и Джульетту».
Смешно, когда идет опера без звука. А балет ничего, даже лучше, сказал Лебединский. Ага, если я не ошибаюсь, там как раз завязывается свара между Монтекки и Капулетти.
Точно, кивнул Стас и двинул вперед королевскую пешку. Эти стройные молодцы в чулках и камзолах уже крепко выясняют отношения. Скоро начнут тыкать друг в друга саблями.
Не саблями, валенок, а шпагами.
Ну, шпагами, равнодушно сказал Тихонов и шагнул конем под бой. За это время умерли шпаги, умерли камзолы, умерли государства, а любовь жива. И до сих пор из-за любви умирают и убивают.
Это рудимент и атавизм, сказал Лебединский, буржуазный пережиток в сознании отсталых людей.
Что, любовь?
Нет, умирать и убивать из-за любви. Вот на том же симпозиуме один деятель сделал вне программы сообщение. Он предложил повсюду внедрить брачующие электронные машины.
Это как?
А так. Большинство людей, так же, как и ты, долго не женятся из-за того, что никак не могут, видите ли, встретить того единственного человека, который им нужен. Поэтому заполняешь специальный бланк, описываешь с минимальной скромностью свои достоинства, с максимальной обстоятельностью свои потребности и отправляешь его в Центр брачевания. Там соответствующим образом кодируют этот бланк и запускают в электронную машину, которая по имеющемуся каталогу в два счета находит тебе невесту. Едешь к ней, представляешься: вот, мол, де, я ваш единственный суженый и ряженый, прошу покорно в загс. Нравится?
Не очень. Я уж как-нибудь обойдусь старым способом. Стас помолчал, подумал, спросил: Слушай, Сашк, а ты кто больше врач или кибернетик?
Теоретически врач, усмехнулся Лебединский.
А вот посмотри, Тибальд уже минуты две, как пырнул Меркуцио, а тот все еще красиво умирает. Ты мне скажи, в жизни так может быть: в сердце воткнули и выдернули шпагу может человек еще ходить после этого?
Ты, Стас, вульгарный материалист. Это же искусство! А в жизни вряд ли.
А точнее?
Ну, шаг, другой, третий может сделать и все.