Если можно.
Старик достал из письменного стола большую связку ключей и нажал звонок. Через несколько секунд молодой человек в белом пиджаке открыл дверь. Фаджи вышел.
Я уже видел эту галерею, поэтому не был удивлен, но все же на пару минут остановился в растерянности. Это было похоже на дом, построенный ребенком, и уж ни в коем случае не умным ребенком. Комнаты были расположены как попало, немного на разных уровнях, и соединены ступеньками, идущими вверх или вниз. Из каждой комнаты путь шел в следующую, и молодой человек отпирал нам каждую дверь, а потом запирал ее за нами. И во всем доме не было окон; может быть, их заложили, а может быть комнаты галереи не имели наружных стен определить это было невозможно. Наконец мы дошли до как следует оборудованных комнат. Их стены были свежевыкрашены и чисты, картины и скульптуры расположены надлежащим образом и освещены небольшими лампами, установленными под потолком.
Дом просто не мог быть построен таким образом; должно быть, Фаджи сам его переделывал. Скорее всего, в целях безопасности. Грабитель, оказавшись один внутри этого дома, потратил бы неделю на то, чтобы выбраться наружу.
Элизабет задавала темп; она смотрела все, но некоторые вещи удостаивала только беглого взгляда, у некоторых вежливо сосредотачивалась, что требовало несколько большего времени, а некоторые внимательно рассматривала. Фаджи вначале называл имена, но было совершенно очевидно, что она его не слушает, поэтому он замолчал и только раз или два принимался кашлять, чтобы напомнить нам, что умирает.
Наконец, пройдя три или четыре комнаты, она всерьез заинтересовалась. Я мог понять, почему: это была довольно большая картина, размером вдвое превышавшая те, с которыми я прежде имел дело, изображавшая костюмированный пикник, гости на котором были в дешевых, взятых напрокат костюмах. Всего лишь бронзовый шлем, кусок драпировки, переброшенный через плечо, одно или два копья, и все а их было примерно полдюжины веселились, не обращая внимания на пол. Плюс парочка херувимов, изображавших в верхнем правом углу схватку «спитфайеров» и «мессершмитов». Явно картина для донны Маргариты.
Фаджи сказал:
Это Пуссен.
Она согласилась.
Я тоже так думаю. Очень ранний, и прижала нос к холсту вплотную.
Когда она отступила назад, я снял картину со стены и перевернул ее. На задней стороне была небольшая металлическая табличка. Я взглянул на Фаджи.
И какая там дата?
Элизабет нахмурилась.
Возможно, 1632. Или около этого.
1966, сказал Фаджи.
Что?
Она была ввезена, сказал я. Если вы ее регистрируете, ее фотографируют, прикрепляют табличку и выдают сертификат. Это означает, что вы можете снова ее вывезти, не уплачивая таможенных пошлин или каких-либо других налогов в течение ближайших пяти лет. Если вы купите эту картину, то
я вам не понадоблюсь.
Она кивнула.
В любом случае мне кажется, она для вас немного велика. Затем взглянула на Фаджи. Возможно, я могла бы поговорить об этой картине. У вас есть ее фотографии?
Да. Но эта картина мне жалко продавать именно ее. Это мой единственный Пуссен. Он здесь такой юный, такой счастливый. Он заставляет меня забыть, что я умираю.
Он заставляет вас забыть, что вы раздаете свои картины, сказал я.
Он кашлянул более или менее в мою сторону.
Конечно, я буду продавать. Я же продаю картины. Но
Но за определенную цену.
Элизабет кивнула.
Мы можем обсудить это после того, как я свяжусь со своим клиентом.
Фаджи сказал:
Она занесена в каталог.
Он понимал, что мисс Уитли собирается советоваться не только с своим клиентом.
Мы пошли дальше.
Пройдя еще две или три комнаты, мы попали в помещение, которое здорово смахивало на коридор. Во всяком случае, по форме. По обеим сторонам висели картины, стояло несколько скульптур, а в середине возвышался стеклянный шкаф. Элизабет пошла вдоль стен, а я решил разведать, что такого ценного Фаджи хранит под стеклом.
В большинстве своем там были античные вещи пара кувшинов причудливой формы из голубого стекла, скорее всего римские. Скарабеи, примитивные ювелирные украшения. И пистолет.
Я прижался носом к стеклу и начал пристально его разглядывать.
У него был кремневый замок и он был несколько чрезмерно разукрашен я хочу сказать, что он был украшен инкрустациями из серебряной проволоки, вокруг замка и на стволе нанесена гравировка, рукоятка покрыта серебром. И тем не менее это был настоящий пистолет. Рукоятка так изогнута, чтобы ее было удобно держать, ствол выглядел тяжелым и мощным. Идея разукрасить его всякими металлическими штучками, отражавшими солнечный свет в глаза стреляющему, явно принадлежала не мастеру, изготовившему это оружие.
Фаджи взглянул на меня, кашлянул и сказал:
Ах, я совсем забыл, что вы торгуете оружием. Симпатичная штучка, не правда ли?
Неплохая.
Хотите посмотреть ее поближе? Он поманил рукой парня с ключами и открыл шкаф. Вы могли бы подсказать мне, что это такое. Я ничего не понимаю в оружии. Он изготовлен Вогдоном, где-то около 1770 года.
Я поднял пистолет, прицелился прямо перед собой и покачал его в руке. Он был хорошо сбалансирован и удобно лежал в руке; целиться из него было очень удобно. Неожиданно обнаружил, что целюсь в галстук парня с ключами: тот что-то проворчал и отступил в сторону.